Летописи Разлома:
Хранитель Мечей: Одиночество Мага (фрагмент)

Глава Первая.
Железный Хребет: Некромант получает меч.

Дракон не обманул. Ни в чем, ни в самой малой малости. Фесс шагал по подземным коридорам легко и свободно, вобранная им в Эгесте черная сила сгинула без остатка, ушла, растворилась под натиском яростных темно-алых лучей Кристалла Магии. Источника, прародителя, творящего начала. Фесс чувствовал себя без преувеличения заново родившимся. Кровь мчалась по жилам, сердце билось мощно и ровно и ему казалось сейчас — выйди он в одиночку против целого войска — враги дрогнут и побегут от одного его вида.

Слишком многое было сказано и услышано в громадной подземной пещере, чтобы Фесс остался бы таким же, как и до своего появления здесь. Слишком невероятным казалось услышанное — и вместе с тем некромант понимал, что это — если не абсолютная правда, то нечто, весьма к ней близкое. Конечно, дракон, Хранитель Кристалла, не мог не преследовать своих собственных целей. И, надо признать, Сфайрат поступил благородно, сразу же дав понять, в чем же эти цели состоят. Конечно, ему хотелось знать все о некроманте, куда бы он не направился после Пика Судеб. Кто знает, может, он, Фесс, совершил ошибку, отказавшись от драконьего подарка? Рунный меч служил ему верой и правдой... правда, если, конечно, принять во внимание слова Сфайрата, что ему, некроманту, этот меч был подброшен... и что Маски смогли бы теперь воспользоваться этим, для того, чтобы вызнать все об Алмазном и Деревянном Мечах... кто знает? Меч Дракона мог бы стать еще более мощным оружием в его, Фесса, руках. А интуиция подсказывала некроманту, что в самом ближайшем будущем ему может понадобиться вся сила, которую он только сумеет собрать.

Но — решение принято и дело сделано; сожаление недостойно мужчины, иди вперед, Кэр Лаэда, и помни, что наверху у тебя осталось очень, очень много несделанной работы.

Работы честного, простого некроманта. Того, кто каждый день, каждую ночь встает на дороге тех, кого злая сила лишила вечного покоя. Встает, не произнося громких слов о предназначении, борьбе со злом и тому подобном. Не вдаваясь в долгие споры о целях и средствах, не дискутируя о том, допустим ли и применим ли на практике Принцип Меньшего Зла, а просто выходя на погост и упокаивая разбуженные могилы.

Он, Фесс, воин Серой Лиги, он, Кэр Лаэда, маг Долины по праву рождения — он не закончил своих дел в Эгесте. О, нет, не как мститель. Как некромант. И он вернется туда... как только сможет. Во всяком случае, он приложит к этому все усилия. И не только там. Мекамп. Салладор. Кинт. Семиградье. Дракон был прав — Тьма наступает, точнее, не Тьма, а то, что прикрылось ее цветом и именем. Подобное отражается подобным. Против зомби и ходячих скелетов, которым никак не лежится в гробах, не годятся, к сожалению, чистые и светлые рода магии. Только темные, злые, страшные, густо замешанные на крови и боли, заклятия некромантии. Такова судьба. Так устроен мир. Не в наших силах опрокинуть миропорядок, а если б даже оказалось, что в наших — сколько жизней падет во Тьму, если мы станем перекраивать все и вся согласно лишь своим желаниям?..

Значит, дорога понятна. Страшна смерть друзей, но отомстить за нее ты сможешь, если спасешь других невинных. Не время сейчас возвращаться в Эгест, пытаться бросить огонь и смерть, пытаться найти "виновных" — потому что виновен только один человек, и этот человек — ты. Забудь о слепой мести. Во всяком случае, на время. Ты — никакой не Разрушитель, и это главное. Королева Вейде ошибалась. Все могут ошибиться, даже эльфийские правительницы. Так что шагай, шагай, некромант, тебе нельзя засиживаться тут. Горе и бедствия следуют за тобой по пятам. Отныне твоя судьба — в одиночестве скитаться по Эвиалу, останавливая Тьму повсюду, где только сможешь. Дракон сказал, что она "сочится" на восток. Значит, мы будем рубить протянувшиеся щупальца. Даже если на месте каждого срубленного будет вырастать десять новых — потому что если их не рубить, на месте каждого не-срубленного их окажется уже тысяча.

Фесс быстро и упруго шагал вперед по подземным коридорам. Их проложили быстротекучие воды, промыли в более слабом известняке, и едва ли тут когда-либо ступала нога разумного существа. Дорогу некроманту освещал небольшой, с вишню, темно-алый огонек, что плыл в нескольких шагах перед ним. Дракон ничего не забыл, обо всем позаботился.

Мало-помалу пещера сужалась. Идти стало труднее, под ногами захлюпало, со стен начали сочиться струйки воды. Потом ход уперся в завал битого камня выстой примерно в полтора человеческих роста; под ногами к тому времени уже шумел небольшой ручеек, бурля, вода уходила сквозь завал, давно уже отыскав бесчисленные тропки между камнями.

Фесс остановился. Опираясь на посох, полез вверх — огонек плыл себе все вперед и вперед, несмотря на то, что ход — или, вернее, лаз — становился все теснее и теснее. И, когда некромант решил, что на сей раз он уже застрянет окончательно, его голова и плечи внезапно оказались на свободе.

Пещерка вывела его на самое дно громадной каверны. Наверное, она была даже больше, чем пещера Сфайрата. Где-то впереди, во мраке глухо шумел поток. Щель, заваленная грудами битого камня, казалась совершенно незаметной; несколько мгновений Фесс растерянно озирался, не зная, куда направиться дальше, потому что путеводный огонек тоже остановился, спокойно зависную в шести футах над поверхностью.

Фесс задрал голову и только теперь увидел наверху проходящий вдоль стены дощатый помост, подпертый косыми упорами. Пришлось карабкаться вверх, на высоту примерно четыре человеческих ростов, и притом по гладкой, отвесной стене. Магию некромант в ход не пускал, и, когда он, наконец, перевалился через край помоста, дышал он тяжело и лоб его весь покрылся путом.

Огонек снова приободрился, заплясал, затанцевал, словно приглашая следовать за собой. Фесс не заставил себя ждать.

Помост тянулся долго. Добротная конструкция, толстенные подпорные брусы, прочные доски толщиной в руку — гномы ладили крепко. Тем не менее, путь казался заброшенным. Признаки небрежения так и бросались в глаза — крепежные скобы проржавели, доски во многих местах прогнили и выкрошились, перила обвалились. То ли этой частью подземелий Подгорное Племя давно уже не пользовалось, то ли...

То ли его отсюда прогнали, подумал некромант, внезапно уловив слабый, но четкий, сладковатый запах тления.

Фесс остановился. Кровь бежала быстрее, с каждым мигом. Он почувствовал опасность. Знакомую, привычшую, можно даже сказать — рутинную. Впереди его поджидало отнюдь не древнее чудище, невесть как пробудившееся от многовекового сна и теперь гонимое голодом, вовсе нет. Неупокоенные. Самые обычные, вылезщие из могил неупокоенные. Зомби, старые скелеты, мумифицированные останки — вся эта нечисть, что жила теперь своей второй жизнью, движимая одной лишь только страстью — убивать живых.

Огонек тревожно заколебался в воздухе, словно тоже стараясь предупредить некроманта.

— Я помню, что ты сказал мне, Сфайрат, — Фесс не сомневался, что дракон слышит его сейчас. — Я не знаю, почему ты не покончил с этой нечистью сам, но я выполню свою работу. Пусть даже мне никто за нее не заплатит.

Он перехватил поудобнее посох. Торопиться не следовало. Темнота была верным союзником неупокоенных. Конечно, в таких случаях ордонансы и наставления советовали прибегать к ритуальной магии. Петнаграммы, изменяющие и перенацеливающе ток магчических энергий. Редкие ингредиенты, природой созданные адсорбенты и релизаторы колдовских энергий. Примененное в должной пропорции, умело и аккуратно, все это в принципе должно было позволить некроманту одержать верх, даже не вступая в ближний бой с тварями.

Фесс заколебался. После эгестского разгрома ему как никогда хотелось именно схватки грудь на грудь, окажись при нем меч, он вообще, быть может, предпочел бы изрубить неупокоенных на мелкие куски, подкрепляя каждый свой удар магией, но...

Нет, он не будет рисковать. Он станет очень, очень, очень хорошим некромантом. Минимум черного колдовства. Максимум результата.

Его вещи, спасенные эльфами, должны были найтись, это ему тоже обещал дракон, но сейчас у Фесса не было ни одного из потребных ингредиентов. Все, на что он мог рассчитывать — это петнаграмма, правильный учет положения звезд и, в качестве крайнего средства — его посох, если все-таки придется сойтись врукопашную.

Неплохо было б провести сейчас кошачий гримуар, почерпнуть силы, но... тут в пещере не отыскать было и пары захудалых летучих мышей, не говоря уж о кошках. Тщательно выверять позиции звезд (астролябия дожидалась своего часа среди его остальных вещей) он тоже не мог.

Он начал торопливо чертить магическую фигуру, выцарапывая линии семилучевой звезды прямо на темных досках настила. Неупокоенные не приближались, но времени у некроманта было в обрез — нечисть обладает редкостным умением чуять живых. И тогда, лишенные страха смерти, движимые одной лишь ненавистью, они атакуют. И будут атаковать до тех пор, пока он не перебьёт их всех.

Конспекты и чертежи остались в его вещах, но память, как оказалось, цепко хранила все необходимое. Семь лучей. Семь симоволов, стихии и иные проявления великой животворящей силы. Теперь Фесс знал, откуда она взялась и это странным образом помогало.

Пламя. Ветер. Вода. Земля. Растущее на ней. Ходящее по ней. Мыслящее на ней. Семь символов Светлой Магии. Измененные, искаженные, потому что им предстояло не дарить жизнь, а отнимать. Вернее, отнимать не настоящую жизнь, а лишь ее жуткое подобие, но... неожиданно Фесс поймал себя на мысли — а что происходит с душами тех, чьи тела столь безжалостно вырваны из могильного покоя? Что, если они испытывают боль, страх, ненависть? — скитаясь там, за пределами мира живых? Что если каждый его молодецкий удар отзывается рвущей несуществующие уже внутренности, но от этого не менее реальной болью в неприкаянной душе того бедняги, чье тело — не его виной! — оказалось здесь?..

Саттарская Ведьма, подумал некромант. Саттарская Ведьма... тебя было жалко, но что ты сотворита с десятками и сотнями спокойно спавших?.. И что сотворил с ними же ты сам, Кэр Лаэда, когда твои заклинания взрывали и обращали в каменную пыль старые склепы эгестского кафедрального собора?..

Некоторое время он стоял, прислушиваясь. Неупокоенные были близко, но отчего-то ни один из них не слелал попытки приблизиться. Семилучевая звезда начала слабо светиться, легкие зеленоватые лучи пробивались сквозь доски, и Фесс вновь поразился тому, насколько же легко действует здесь это заклинание — а попробовал бы он применить его, скажем, в Кинте Дальнем!..

Следовало торопиться.

Некромант крадучись двинулся вперед, и даже огонек его слегка приугас, точно понимая серьезность момента. Настил стал понижаться — или, скорее, это поднималось дно пещеры. Запах тления усиливался. Чувства не обманывали — впереди, на его пути, засела кучка неупокоенных. Скорее всего зомби, хотя нельзя было исключить и бродячих костяков. Так или иначе, ему следовало выманить их, увлечь за собой — прямо к своей звезде.

Вскоре он слыхал какое-то странное не то хрюканье, не то фырканье, не то урчанье — все вместе; потом донеслось и клацанье зубов. Помост стал совсем низким, перила исчезли. Шагах в десяти от настила Фесс увидел катящую свои темные воды подземную реку. Огонек внезапно и резко метнулся вверх, вспыхнул ярко, настолько ярко, что некромант принужден был даже на миг зажмуриться. Увиденное врезалось ему в память, словно высеченное резцом; и в тот же миг, не мешкая, он резко бросился бежать обратно. Бежал, со злой радостью слыша за спиной тяжелый топот и скрип костей.

В короткое мгновение вспышки он увидел перед собой шестерых. Четверо неупокоенных, судя по всему, были обычными зомби, в меру истрепанные, в меру разложившиеся, у одного была сломана рука и обломок острой кости торчал из лохмотьев плоти на левом плече, еще двое — скелеты в ржавых рогатых шлемах, со столь же ржавыми клинками в бесплотных пальцах.

Но поразило некроманта, само собой, не это. И даже не вид растерзанного человеческого тела, лежавшего на земле — в том, чтобы убивать живых, и заключается единственный смысл существования неупокоенных; шестеро тварей, бестий, вырванных из могил страшным и злым чародейством, ели еще теплую плоть того несчастного, которого им невесть как удалось схватить здесь, в глубинах земли.

От одного этого вида желудок некроманта скрутило жестоким спазмом, позывом к рвоте. Никогда, никогда, никогда ни один трактат не говорил о том, что неупокоенные способны есть, ни одна теория не утверждала, что для поддержания их сил им требуется пища. Разорвать в клочья — это да. Костяные гончие, к примеру, или же их близкие родственники с востока, гончие крови. Не говоря уж о костяных драконах. Но есть, пожирать, отправлять к себе в отсутствующие (по крайней мере у скелетов) внутренности — такого еще не бывало.

И тем не менее это было именно так. И зомби, и костяки алчно рвали тело убитого ими, отправляя в чудовищные рты целые пласты плоти. Некромант видел, как мерно двигались челюсти ближайшего к нему скелета, как пережёвываемая пища потом вспыхивала странные темным пламенем, тонкие языки которого обвивались, словно змеи, вокруг нагих ребер, всасываясь в них, словно тварь и в самом деле насыщалась.

Ничего омерзитеьнее некромант не видел за всю свою жизнь. Включая, само собой, и жизнь Кэра Лаэды.

Твари, само собой, тотчас его заметили. Вскочили на ноги, словно подброшенные пружинами. Глаза, как и положено, заалели, засветились, из глоток зомби вырвался хриплый рев, скелеты заклацали челюстями, зубы застучали друг о друга словно кастаньеты. Взмыли ржавые мечи, остатки доспехов забренчали, ударяясь друг о друга и о кости.

— Тыыыыы.... наааааашшшшшшш... — раздалось позади некроманта.

Он бежал, стараясь в то же время не слишком оторваться от преследователей. Его звезда ударит, но сил хватит только на один удар, поэтому он не имел права промахнуться. Досчатый настил позади него загремел и затрещал под шестью парами мертвых ног.

Огонек вновь держался чуть впереди бегущего Фесса.

Поворот, поворот, поворот, помост поднимается все выше и выше, дно пещеры пропадает во мраке, там же скрывается и подземная река, со всех сторон наваливается мрак — однако впереди к темно-красному свечению путеводного огонька примешивается другой — чистый, зеленый, словно молодая весенняя трава, хотя до весны, короткой и робкой тут, на глубоком Севере, ещё ой как нескоро!..

Некромант чуть замедлил бег. Пусть подтянутся поближе. У них не должно оставаться ни единого шанса. Ни единого. Один удар, быстрый и милосердный. Души в Серых Пределах не должны мучиться. Он, некромант, не судья. Даже если эти зомби при первой, человеческой жизни, были отъявленными мерзавцами, бандитами, убийцами и палачами. Как бы то ни было, они получили свое.

Он с размаху промчался над свой звездой. Гептаграмма уже напиталась, набрякла силой, зеленое пламя плясало в торопливо набросанных контурах, конечно, балансировка и прицел оставляли желать лучшего, но что поделать — не всегда удается рисовать идеальные магические фигуры на одном только вдохновении. Сейчас некромант не отказался бы ни от угольника, ни от тяжелого бронзового транспортира, украшенного всевозможными винтами, подвижными линейками и прочими ухищрениями здешней геометрии.

За его спиной внезпано и резко наступила полная тишина. Неупокоенные замерли, не добежав каких-то пяти-шести шагов до полыхающей звезды. Остановились, замерли, пялась алыми буркалами на плящущие тонкие лучики зеленого огня.

Фесс тоже замер, остолбенело таращаясь на неупокоенных. Такого он еще не встречал. Пылающая звезда, наполненная губительной для ходячих мертвецов силой должна была быть невидимой для всех, кроме него, зомби и скелеты не могли, ну никак не могл ее заметить!..

Однако ж заметили. И, судя по всему, поняли, что это такое. И начали медленно пятиться, глухо и яростно ворча, щеря здоровенные зубы.

Этого не могло быть, однако это было.

Фесс болезненно скривился. Набрякшее силой заклинание готово было вот-вот прорваться, словно тонкая паутина под тяжестью ледяной градины. А неупокоенные не прошли над ней, не связали себя с нею, и, значит, теперь предстояло поворачивать поток губительного пламени, играть роль зеркала — не особенно приятно, принимая во внимания, что ударит в это зеркало не просто солнечный свет. Однако другого выхода не было.

Фесс размахнулся посохом, выписывая над головой восьмерку и указывая каменным навершием на неупокоенных и одновременно высвобождая накопленную его звездой силу. В подземелье внезапно и резко взвыл ветер, ледяные порывы, казалось, несутся прямо с бескрайних снежных полей вокруг Пика Судеб. Фесс невольно прикрыл глаза рукавом, сжимаясь в ожидании неизбежного и болезненного удара, готовясь отразить его повернуть вспять, направляя высвобожденную из плена силу на столпившихся на помосте врагов — однако в этот миг неупооенные, дружно взревев, столь же дружно рванулись вперед.

Это было невероятно, однако же это было. Тупоголовые, нерассуждающие скелеты и зомби, куклы на незримых нитях подъявшей их мощи сделали то единственное, что еще давало им шансы — вышли из-под удара, бросившись вперед именно в тот неразличимо короткий миг, когда некромант уже нацелил высвобожденную силу, но поток губительного пламени ещё не достиг их.

Фесса скрутило болью, ему казалось, он очутился в самом эпицентре беспощадного бушующего пламени; рванувшийся из звезды сноп огня на миг охватил замершего некроманта, отразился от него, изумрудно-зелёным копьём пронзил мрак, врезался в помост — но там уже никого не было.

Горящие оболомки настила и опор полетели в разные стороны, описывая красивые высокие дуги, дивными огненными птицами отражаясь в темных водах безымянной реки; однако сам удар некроманта пропал даром, никого из зомби не задело, а шестерка врагов как-то вдруг оказалась совсем рядом, клацающие челюсти, занесенные для удара ржавые мечи, и надо было драться, уже безо всякой магии, чтобы просто остаться в живых...

Несмотря на боль отката, Фесс успел отмахнуться посохом. Ржавый меч гулко ударил о подставленное древко и, как и положено старому, источенному куску железа, переломился у самого эфеса. Нанесший удар скелет взревел (непонятно как — ведь ни легких, ни гортани у него, само собой, не оставалось), очень проворно отскочил, опускаясь на четвереньки и, похоже, намереваясь вцепиться некроманту в ногу, словно собака. Его собратья быстро и очень ловко обступили Фесса со всех сторон, отрезая единственную дорогу к отступлению.

Ничего подобного некромант никогда не видел. Зомби вели себя как настояшие, умные враги, страшные уже не сколько и не столько своей силой или малочувствительностью к обычному железу, — а именно ловкостью и умением соображать.

Фесс закрутил посох вокруг себя, недобрым словом поминая про себя Правило Одного Дара, заставившее его вернуть себе свои былые способности лишь ценой раскрытия собственой тайны. Второй скелел попытался атаковать, широко и размашисто взмахнув мечом — некромант опередил его, оковка на конце посоха врезалась костяку в середину груди, в остатки кожаного доспеха с нашитыми ржавыми бляхами — бестию отбросило на несколько шагов, скелет тяжело ударился хребтом об ограждение, проломил его и с хриплым воплем рухнул вниз. Затрещали кости, ломаясь о камни — а некромант уже отбрасывал слишком ретиво насевших зомби, лихорадочно подбирая соответствующее моменту заклятье. Он вспоминал свои прошлые схватки с этим племенем, деревню Большие Комары, Лесные Кантоны, когда ему одному удавалось справиться с куда большими массами врагов. Сейчас, сейчас... зачерпнуть Силы... и тогда...

Он вскрикнул от боли, откат заклятья оказался даже слишком силен, посох задрожал от влитой в него мощи. Тьма — не западная, та, в которой черпали силы некроманты далекого прошлого, и чье имя украла новоприбывшая Сущность — отозвалась послушно, все-таки здесь было слишком близко к Истоку Магии, по древку пробежали волны фиолетового пламени, и Фесс, отбив невершием тянущиеся к нему лапы, сделал глубокий выпад, намереваясь вогнать острие посоха прямо в чудовищно раздутую башку зомби, прямо посреди мутных выкаченных глаз.

Выпад был отбит. Зомби ловко поднырнул под древко посоха, схватился за него наполовину сгнившей кистью, взвыл, словно от боли — мертвая плоть тотчас начала гореть, соприкоснувшись с фиолетовым огнем — однако посоха не выпустил, а так рванул его на себя, что Фесс не удержался на ногах, покатившись по доскам прямо к пролому в перилах, увлекая за собой и истошно орущего зомби.

Со стороны могло показаться, что мертвая твари вновь способна испывать боль, точно живое существо.

Всё, что сумел сделать некромант — это упасть мягко, по кошачьи, как и учили в Серой Лиге. Огонёк, освещавший место схватки, послушно метнулся следом, затрепетал, словно от страха, точно стремясь помочь, да только не зная — как.

Зомби тяжело грянулся о камни, мало что не разорвавшись пополам. Уродливая обугленная рука, тем не менее, так и не разжалась, по-прежнему вцепившись в посох некроманта.

Рядом, хрустя костями, пытался собрать себя по частям сорвавшийся с помоста минутой раньше скелет. Вид он являл сейчас жалкий, однако вполне успешно приставлял сам к себе обломки костей. На миг вспыхивал темный огонь, и обломок вновь становился на место. Во всяком случае, обе руки скелет себе уже успел восстановить, и сейчас трудился над переломанными ногами.

— Ну, если ты так... — прорычал сквозь сжатые зубы некромант, запоздало жалея о том, что отказался от драконова меча.

Берега подземной реки были ровными, словно кто-то позаботился о том, чтобы убрать отсюда все до единого крупные валуны, оставшиеся только вдоль стен под помостом. Идеальное место для боя. Некогда было думать над тем, откуда взялись у зомби и скелетов эти качества, какое чародейство вдохнуло в них эти силы. Теперь с ними, похоже надо было драться, прибавляя средства из арсенала "против живых"...

Зомби что было силы тянул посох на себя, воя от... боли? — но не разжимая пальцев, обратившихся уже в черные обугленные костяшки. Фесс сделал вид, что подается, чуть ослабил хватку, и в тот же миг оттолкнулся от земли, взвиваясь в прыжке, используя силу его врага — с тем, чтобы миг спустя оказаться за спиной зомби, выворачивая посох из его обгорающей кисти всей своей тяжестью, помноженной на рывок самого же зомби.

Уловка удалась. Зомби с глухим воем разжал пальцы — один из них сломался — и посох вновь оказался в руках Фесса. Сверху уже прыгали второй скелет и оставшиеся четверо зомби. Прыгали, надо сказать, умело — никто из них ничего себе не сломал и не повредил, как втайне понадеялся было Фесс. Неупокоенные вновь обступили его, прижимая к стене, правда, изломанный скелет, судорожно дергавшийся в попытках дотянуться своим мослом до отлетевшего слишком далеко в сторону обломка кости и зомби со сгоревшей кистью оказались позади. Против некроманта осталось четверо противников.

Фиолетовый огонь на посохе угас, боль отката не давала держать заклинание слишком долго. Зомби напали, все разом, со всех сторон, рука одного бессильно повисла, сломанная кость выставила острый конец из остатков кожи и мышц — результат столкновения с посохом некроманта. Еще одного зомби Фесс отбросил тычком в грудь, однако это только оттягивало развязку.

Некромант проскользнул в образовавшуюся щель, выигрывая мгновенья на сосредоточение. Да, Тьма — или что там? — несомненно становилось все сильнее, причем чуть ли не у него на глазах.

Видно, призодило время настоящих заклятий. Глубокого погружения во Тьму, наподобие того, что он, Фесс, использовал в отреченной от Церкви деревеньке Лесных Кантонов. Нет, второй раз повторить то ему, пожалуй, не удастся — тогда он дрался не за себя, а сейчас — сейчас на кону только его собственная жизнь. И нет никакого другого источника, кроме...

...Кроме парящего над головой огонька. Будем надеяться, что мне удастся обратить его во что-то более полезное, чем простой свет...

К полному изумлению Фесс, огонек легко повиновался команде. Рванулся к посоху некроманта, в один миг втянувшись в каменное навершие. Древко мгновенно раскалилось, так что Фесс едва мог удержать его в руках.

Давя собственный крик, он прыгнул навстречу зомби, повторяя про себя одну из формул некромантии, формулу окончательного, бесповоротного развоплощения, уничтожения и возвращения обратно во прах. Будь у него настоящая, тщательно, не наспех вычерченная магическая фигура, учитывающая пути звезд и планет, ток океанов, полет грозовых туч и так далее и тому подобного — он уничтожил бы этих тварей, несмотря на всю их ловкость, смел бы с земли огненным штормом, разжег бы тот костер, в котором сгорела бы даже эта неподвластная обычному пламени мертвая плоть.

Посох оставлял за собой четкий пламенный росчерк. И, едва столкнувшись с оказавшимся впереди остальных зомби, зачарованное древко перешибло его пополам. Обе половины тотчас начали гореть, стремительно распадаясь прахом. Болезненный толчок отдачи чуть не вырвал посох из рук некроманта, Сила текла через него, Сила Источника Магии, и, несмотря на боль, Фесс еще сумел, крутнувшись, поймать на обратном ходу посоха оказавшегося слишком близко скелета, того самого, которому сломал меч в самом начале боя.

Отдача сотрясла Фесса, ему показалось, что посох со всего размаха врезался в каменную стену — но свое дело он сделал. Скелета переломило пополам, какой-то миг кости еще пытались цепляться друг за друга, проблески черного пламени точно старались сплавить их вновь друг с другом — напрасная попытка.

Фесса по инерции развернуло спиной к одному из зомби, и тот немедленно этим воспользовался — ударил резко, сильно, в лучшем стиле опытных кулачных бойцов. Он был слишком далеко, чтобы пытаться сграбастать некроманта, и — еще одно доказательство хитрости — даже не попытался.

Некроманта швырнуло на камни. Он ударился плечом и боком, в глазах потемнело от боли; посох Фесс не выпустил, однако толку от него было уже мало. Трое уцелевших зомби навалились разом, Фесса затопила волна нестерпимого смрада, невероятно сильные, липкие, состоящие их одной гниющей плоти пальцы деловито стали запрокидывать ему голову, явно намереваясь перегрызть горло или сломать шею.

Отчаяние и сотрясаяющее все внутренности отвращение помогла ему встать, протащить на себе повисших зомби несколько шагов, затем – ценой отброшенного посоха – швырнуть одного из зомби через бедро, вывернуться из цепких лап, оставляя обрывки одежды — с тем, чтобы оказаться против трех напирающах зомби уже с голыми руками, вообще без всякого оружия.

Остановиться враги уже не могли, глухо рыча, вновь стали обступать некроманта. Посох слабо светился где-то в стороне, три темные фигуры медленно наступали, широко расставив руки-лапы, точно стремясь задушить некроманта в своих объятиях. Фесс прыгнул, ногой пнул зомби в голову — только для того, чтобы со стоном отскочить назад. Ему показалось, что его сапог врезался в скалу. Противник даже не дрогнул. Зомби быстро учились.

Нет времени ни на магические фигуры, ни на сложные вычурные заклинания. Посох валяется в стороне. Драться, как с обычными людьми — не получится.

Фесс тяжело дышал, плечо наливалось болью — удар зомби это вам не тычок соломинкой. Оставалось только одно средство — прибегнуть к магии крови...

...Глупец! — оборвал он сам себя. Ты мыслишь и действуешь как некромант Неясыть. Пришла пора вспомнить, что Кэр Лаэда горазд был не только махать клинком или драться вообще без оружия. Уж раз эта память вновь во мне, то...

...Это было еще в Академии. И архимаг Игнациус Коппер, прочитав нам обязательную лекцию о вреде некромантии, тогда же и перечислял универсальные средства борьбы с ней. О, нет, почтенный мэтр не давал расшифровок, просто упоминал... но сейчас сойдет и такой совет. Разорви нить между зомби и тем, кто дал ему силу. Ударь не по кукле (ее можно сделать и из крепчайшей брони), ударь по тем нитям, что движут ею.

О-ох, какой же болью отозвалась попытка найти, почувствовать эти тончайшие, поистине неощутимые связи между надвигавшейся на него троицей и тем, что стояло за ними. Все равно, что пытаться в яркий солнечный день смотреть на светило, когда оно в зените. Фесс зарычал от рези в перенапряженных глазах — однако он все-таки увидел то, что нужно. Разумеется, это были не "нити" — тончайшие эфирные связи, уходящие куда-то в неведомую глубь; прочные, "алмазные" связи, о которые, как о туго натянутую струну, вполне можно порезаться до кости.

Осторожно разъять? Нет времени! И Фесс ударил, ударил всем, что у него еще оставалось, даже не сколько Силой и кровью, сколько злостью, яростью, отчаянием...

Две из трех наступавших на него фигур повалились на камни бесформенными мешками гнилого мяса и трухлявых костей. Третий зомби взвыл так, что у Фесса заложило уши и ринулся на него. Некромант едва успел увернуться.

— Эй-гой! Кто ни есть, держииись! — вдруг заорал кто-то совсем рядом, в темноте, со стороны реки. Фесс что было силы оттолкнул неупокоенного ногой, прыгнул, разрывая расстояние — и в тот же миг коротко и беспощадно свистнул меч. Три раза.

Обычное железо, как известно, против зомби и неупокоенных бессильно. Многое из зачарованного оружия — тоже. Даэнур все сожалел, помнится, что никак не может сработать настоящий Меч Некроманта — такой, что рубил бы зомби, как коса траву. Однако это оружие рубило защищенную могущственными заклинаниями плоть, как оно и положено было рубить мертвое, ничем не прикрытое человеческое тело.

Фесс и глазом могнуть не успел, а свист клинка раздался вновь. Оружие взлетало и падало, пластуя и кромсая еще не успевшие упасть обрубки. Смысла в этом особенного не было — они все равно срастутся, как ни старайся, и только если искрошить неупокоенного еще мельче, чем хозяйка — капусту для щей, тогда, только тогда...

Судя по всему, неизвестный это и собирался проделать. У Фесса сильно кружилась голова, подкашивались ноги — использование заклятий из арсенала не-эвиальской магии, похоже, вызывало настоящую буру в здешнем астральном пространстве. Он вновь, как и обычно случалось после применения сильной, могущественной магии, чувствовал себя слабее котенка.

— Эк ты их! Уважаю, — донеслось тем временем до Фесса, вперемешку со свистом меча. — Цетверых положил! Один костя?ный ещё, я видел, там валяется, камни скребёт. Никому из наших такого не сделать, цародей. Ты из каких же будешь?

Незнакомец не пользвался светом и, судя по всему, совершенно в оном не нуждался.

— Прости, друг, — с трудом отозвался Фесс. — Я тебя не вижу, а так...

— А, понимаю, понимаю, ты из светля?ков, — понимающе сказал пришелец. — Сейцас огня засвецу. Глаза прикрой, у меня вспышка яркая.

Что-то сухо треснуло, зашипело, и вокруг разлился мертвенно-белый свет, исходивший из небольшой железной лампы в обрешеченном футляре. Лампу держала могучая рука в кольчужной рукавице, рука оканчивалась крепким плечом, покрытым уже настоящей латной броней, а над плечами обнаружилась голова в островерхом шлеме. Под стрелкой налучья Фесс увидел круглое румяное лицо, окаймленное клочковатой рыжей бородой, ярко-голубые глаза с сеточкой морщин в уголках, застарелый рваный шрам на щеке, из тех, что оставляет не сталь, а звериные когти.

Перед некромантом стоял, несомненно, гном. Но по меркам этой расы — настоящий великан. Ростом он, конечно, уступал Фессу, и прилично — однако некромант не сходя с этого места вспомнил бы десятки людей, которые оказались бы даже ниже этого гнома. Шириной же плеч подземный воитель поспорил бы, наверное, с крепостными воротами. На нём была добрая броня, поножи, бедры прикрывала длинная кольчужная юбка. Щита незнакомец не носил, зато его меч тотчас же приковал взгляд Фесса.

Это был не простой клинок, какими привык пользоваться некромант. Очень широкий, в полную ладонь от запястья до кончика пальцев. Острие срезано с одной стороны, вторая сторона лезвия, однако, судя по всему тоже заточена. По обе стороны от кровостока — выбитые руны, Rruder amsepaar darten — повыше, и Ddragnar deidarium sarta — пониже. Руны были знакомые, обычное письмо гномов, однако они складывались в какие-то непонятные слова. Этим мечом явно нельзя было рубиться с обычным противником — не самая рациональная форма, явно переутяжелен, да и...

— Ну, цего? На лепесток мой уставился, светляк? — усмехнулся гном, пинком окованного со всех сторон железом башмака отбрасывая искромсанные останки в сторону. — Верно думаешь, гость надземный. Таким лепестком с латником или там всадником драться несподруцно. Для них у меня другой найдется. А этот — токмо для нецисти, на нецить оттоценный, на нее закаленный и зацарованный!.. Ладно, потом об этом. Ты кто будешь-то? Я вот, к примеру — Север.

— Север?

— Ну да. Не юг же! Имя такое. Мой покойный папаша, да не тронут пещерные крысы его бедный прах, наверное, изрядно нализался, прежже чем мне, знацится, имецко дать. И дал. Впроцем, — задиристо добавил гном, — ежели ты, светляк, мнишь, цто оно нехорошо...

— Что ты, что ты, почтенный Север! — поспешил возразить некромант. — Ничего и в мыслях не держал...

— Не держал... — проворчал гном, исподлобья глядя на Фесса. — Небось потешаешься про себя, волшебницек. Сцикаря встретил и потешаешься?

— Да над чем же мне потешаться? — запротестовал Фесс. — У меня имя тоже ни склад, ни лад. Неясытью прозвали.

— Нея-а-а-сыть? — глаза Севера широко раскрылись, он прямо-таки впился взглядом в глаза некроманта. — Неясыть? Цародей ордосский? Который нецисть снопами укладывает, что траву косит?

— Увы, друг, — развел руками Фесс. — Ты сам видишь, что так бывает не всегда.

— Ницего себе "не всегда"! Мне б такое не всегда... Я тебе спасибо должен сказать, цародей. Кабы не ты, вся эта компашка на меня бы поднавалилась. Не инаце как на меня засели, твари, сволоци, что б их всех... — гном углубился в детальное и многообразное описание того, что должен был сделать бы с оными зомби простой деревенские козел, после того, как ему покажут козу и завяжут глаза. — Ладно,впроцем, — прервал он наконец сам себя. — Нецего тут время терять.Прутик свой подбери да пошли.

— Куда? — поинтересовался некромант.

— Как это "куды"?! — удивился Север. — Ко мне, конецно же.

— Нет, брат, — некромант отрицательно покачал головой. — Не пойдем мы к тебе. И вообще... расстанемся мы с тобой как можно быстрее. Ты только покажи мне дорогу... к мастерам, которые... такие вот мечи делают.

— У-у-у... — гном смешно сложил губы трубочкой. — Вижу, цародей, с баааальшой туцей ты на душе к нам пришел. С баааальшой туцей... ладно, не хоцешь ко мне идти — твое право, знаю, ты меня обидеть не хотел, видать, прицины веские имеешь. Может, расскажешь? Тут вот присядем... токмо сперва огонек распалим, дрянь сожжём. Не подмогнешь?

— Что за вопрос, Север? Конецно, то есть конечно, помогу.

Задыхаясь от зловония, они стащили останки зомби в одну кучу. От скелета и еще одного зомби, которых Фесс сразил своим посохом, не осталось почти ничего, однако Север был неумолим, тщательно собрав и это ничтожное "почти". Трогать останки неупокоенных голыми руками он некроманту решительно запретил, сам вытащив для этого из отдельного мешочка пару прочных кожаных перчаток.

Подобрав посох, Фесс подошел к тому месту, где все еще дёргался и скреб ногтями камень обезноженному скелету. Оковка посоха все ещё слегка светилась — сила оставалось, и ее было более чем достаточно, чтобы перебить дюжину таких скелетов... если, конечно, действовать по уму.

Скелет приподнял нагой череп, бросив попытки дотянуться до берцовой кости, отлетевшей слишком далеко в сторону. Глаза его слабо светились, огонёк тлел теперь только в самой глубине глазниц. Эти глазницы сейчас пялились прямо в лицо некроманту... и Фесс готов был поклясться, что в этих чудовищных, нечеловеческих буркалах застыли сейчас жуткая ледяная тоска и ужас, непередаваемый ужас, кошмарнее даже страха перед смертью. Фесс невольно приостановился.

— Жиииивооой... пощадииии... — внезапно услыхал некромант.

Это было настолько невероятно и необычно, что Фесс только и мог, что разинув рот, смотреть на странного неупокоенного.

— Цто, прощения запросил, курва-мать? — деловито осведомился незаметно подошедший Север. — Да... бываить. С некоторых пор они тут больна разговорчивы стали. Уж... цтобы не соврать... месяцев пять, а то и все шесть. Я сперва тоже обалдел, когда услышал, точно дубиной кто по кумполу огрел. А потом...

— Что "потом"?

— А вот что, — гном коротко размахнулся своим чудовищным мечом. Острие раздробило череп, прошло, рубя и рассекая кости, через всю грудину до таза, затем повернуло назад и без малейшего усилия проделало и обратный путь. Обе глазницы черепа оказались разрублены, сперва вдоль, а затем еще раз, поперек. С явно переутяжеленным, не слишком-то удобным мечом гном управлялся легко, точно с невесомой тросточкой. Не прошло и нескольких мгновений, как скелет оказался превращен в груду мелкой костяной трухи, самые крупный обломок был не больше ногтя.

— Погоди, не трогай дрянь эту, я сейцас лопатку принесу, — остановил Север некроманта, уже нагнувшегося к останкам.

— Да ты запасливый, как я посмотрю, — удивился Фесс, когда гном и в самом деле вернулся с небольшой широкой лопаткой на короткой рукояти. Края ярко блестели, и некромант подумал, что в случае надобности эта штука может рубить не хуже настоящего топора.

Вдвоем они сгребли останки в одну кучу, гном снова сбегал куда-то в темноту и вернулся, таща на спине здоровенный тюк.

— Сбросил, когда в драку полез, — объяснил он.

Из недр тюка на свет появилась оплетенная бутыль темного стекла, с намертво прикрученной пробкой. Гном откинул запорную дужку, осторожно полил темной густой жижей остатки зомби и скелетов.

— Земляное масло, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд некроманта. — У нас тут добывают, только глубоко, в шахтах. Ведрами церпают. Потом перегоняем, светлое масло отделяем. Ну а потом я к этому светлому кой-цто добавляю, — он хохотнул. — Цтобы горело луцце. Смотри, цародей!

Гном выудил все из того же тюка наглухо запаянную стеклянную ампулу. Что было в ней, Фесс понять не успел — Север размахнулся и швырнул ее прямо в готовый костер.

Ампула разбилась, полыхнуло так, что на миг стал виден даже противоположный берег темной реки. Белое пламя взвилось чуть ли не на три человеческих роста, останки дружно вспыхнули, запылали, весело и дружно треща, словно сухие березовые дрова в очаге.

— Вот так-то,—назидательно заметил Север. — А то, понимаешь, все просить будут... Ну, цего стоишь, цародей Неясыть? Садись, энто теперь не скоро еще прогорит. Нам их до самых камней сжець надо, потом только пойдем. Рассказывай... или нет, давай я нацну, а то вы там в Ородосе привыкли никому не верить...

Север начал рассказ. Чтобы не так воняло горелой мертвечиной, он швырнул в огонь щепотку какого-то порошка — вокруг распространился запах дорогого аррасского табачку.

По словам гнома, выходило, что они с некромантом были почти что коллегами, во всяком случае, делали одно дело. Неупокоенные давно уже начали тревожить гномов Железного Хребта, лезли, словно крысы, в любую нору, проникали в любой лаз, можно было подумать, что они способны проникать даже через возведенные гномами в не слишком важных ходах массивные завалы.

Среди подгорного племени, само собой, сохранились легенды о темных магах, некромансерах, что умели противостоять нечисти. Но увы — секретов их волшебства гномы, конечно же, не знали. Пошли, как это и принято было у них, своим собственным путем. Докопались,дознались до причин того, почему железо так плохо действует не зомби и прочих неупокоенных, почему с ними нельзя биться обычным оружием. А, дознавшись, стали ковать такие вот мечи-фальчионы, специально предназначенные для борьбы с нечистью и только с ней. Против другого противника это оружие годилось плохо. Отточенное так, что могло с равным успехом рубить мешки с мокрой шерстью, шелковые платки, подброшенные в воздух, и так далее — оно плохо бы справилось с прочным латным допехом, где нужен скорее проламывающий, а не прорезающий удар. Зато против неупокоенных эти фальчионы оказались диво как хороши. Не сразу и не вдруг гномы подобрали и соответствующие заклинания Рунной Магии, помогаших в бою. И смысл новой тактики стал теперь как можно скорее изрубить противника в мелкую крошку, потом облить специальной горючей смесью, которую без устали варили гномьи мастера-алхимики, и сжечь. Как известно, простой огонь против неупокоенных — оружие никчемное, и на неизрубленных зомби или скелетов огненная смесь гномов не действовала. Зато отлично жгла мертвых, точнее — изрубленных на мелкие кусочки.

— Погоди, ты сказал — как можно скорее изрубить на мелкие кусочки? — удивился Фесс. — Но тогда меч должен быть легким, и изогнутым, тут же лучше не рубить, а резать?

— Верна, — кивнул Север. — Да только, думаешь, это мы вцера придумали? Каких только мечей не перепробовали... и оказалась — эта форма с рунами луцше всего. С той поры и повелось. А, в общем-то, под каждую руку лепесток нужно ковать особо...

Гномы вступили в затяжную, упорную войну. Никто не хотел уступать — собственно говоря, гномам и отступать-то было некуда. Вскоре из их рядов выделилась каста охотников за нечистью, воинов-одиночек, что странствовали по самым темным и заброшенным тонелям их необъятного царства. Правда, надо сказать, эти охотники дерзали вступать в бой только с одиночными неупокоенными. Гномов спасало лишь то, что и зомби, и скелеты, и костяные гончии проникали к ним по одному-двое; собственных же мертвых гномы испокон веку торжественно сжигали в горнах, так что их кладбища были просто аллеями памятных плит, под которыми мог лежать, к примеру, боевой топор или молот воина-кузнеца, чекан или резец женщины подгорного племени, любимая игрушка — ребенка. Этим гномы избавили себя от опасности разупокаивания собственных погостов.

Большие группы нечисти встречались редко, и тогда охотники старались отступить, завлечь врага в заранее настороженную ловушку.

— Но шестерых — первый раз вижу, — развел могучими руками Север. — Не справиться мне б с ними было, хоть во стократ быстрее руби... Ну, ладно про меня, цародей, давай, твоя оцередь говорить настала.

Фесс помолчал, собираясь с мыслями. Прямодушный Север чем-то очень напоминал Сугутора — да будет пухом ему тот ров, куда сбросили его инквизиторские крючья! — но во многом и очень отличался. Сугутор, казалось, готов был одобрить любое решение "милорда мэтра", а вот с Севером предстояло быть осторожным.

Некромант начал издалека. Само собой, о своем истинном происхождении он умолчал, сказал лишь, что прошлого своего не помнит, обучался в академии и так далее и тому подобное. Закончил свой рассказ он словами, что к гномам он пришел по делу, и хотел бы купить себе хороший меч. И не просто хороший... а желательно такой, как у почтенного Севера.

Гном слушал Фесса молча, изредка почесывая затылок. Шлем он уже давно стянул с потной головы и держал на коленях. На поверхности властвовала свирепая зима, здесь же, в подземельях, напротив, было тепло и сухо.

– Н-да, и покрутило ж тебя, цародей, – покачал наконец головой Север, дослушав до конца повесть некроманта. – И так кинь и сяк... все неладно выходит. С инквизицией ты поссорился, брат, а хуже этого, ты уж мне поверь, ницего уже быть не может. Со всета сживут, скалы зубами прогрызут, а тебя достанут. Нет, ты не думай, что я их оценно люблю, нет, конечно, и в Спасителя ихнего я не верую... однако сила за ними сейцас, признаю, ницего не сделать. Однако мы не из тех, цтобы всяким там святошам кланяться. Сделаем, как наша свободная воля велит, а дальше будь что будет! — Он помолчал, задумчиво посвистывая и глядя во тьму поверх головы чародея

— Лепесток тебе, знацитца, нужен... — протянул наконец гном, яростно скребя затылок. — Непростое это дело, Неясыть, наш лепесток сейчас получить. Тут ведь не золото нужно, ты понимаешь...

— Понимаю, — кивнул Фесс, запуская руку в потайной карман. — Вот, Север, взгляни ка на это.

Гном склонился над раскрытой ладонью. Склонился — да так и застыл, с раскрытым ртом и замершей по дороге к многострадальному затылку рукой.

Сфайрат не поскупился. Гномов невозможно удивить драгоценными камнями, они сами их первые добытчики и ценители, но два камня размером с доброе куриное яйцо каждый, идеально ограненые, ярко горели тем самым завораживающим пламенем, что полыхало внутри Кристалла. Сперва могло даже показаться, что это — частички Истока; но, конечно же, это было не так. Даже мельчайшая крупица Кристалла Магии обладала силой, по сравнению с которой оказалась бы ничем вся совокупная мощь магов Эвиала, как светлых, так и темных.

Север завороженно глядел на камни. Они были сродни рубинам, но живой огонь, что жил в них, делал их совершенно ни на что не похожими. Фессу пришлось бы признать, что и каменное навершие его посоха, имевшее свойство светиться в бою — жалкий, тусклый и мутный фонарь по сравнинию с могучим дневным светилом. Магия могла заставить камни светиться, но никакая магия не смогла бы породить такой свет и такой огонь.

— Дорогую цену готов заплатить, Неясыть, — выдохнул наконец Север. — Знал, цем гнома пронять можно... сам догадался, али надоумил кто?.. И где ж ты такое богатство невиданное добыл? Впроцем, прости, прости, знаю, нельзя об этом спрашивать. Ну, цто я могу сказать? Будет тебе мец, некромант, да такой, что всем мецам мец будет.

На сей раз гном даже забыл поименовать оружие его обычным "мирским" прозвищем — лепесток.

— Будет тебе мец, — повторил он, не отрывая взгляда от камней. — Пойдем.

Они двинулись в путь бок о бок. Забрались обратно на помост, зашагали по темным доскам, освещая себе путь ярким белым светом лампы (внутри нее что-то противно шипело и булькало), они шли по старому настилу. Словоохотливый Север только один раз поднял руку, призывая к молчанию – Фесс тоже напрягся, чувствуя впереди неупокоенного, но далеко, слишком далеко...

Однако немного погодя это чувство исчезло. Гном перевел дух, правда, как показалось Фессу, с явным сожалением.

— Ушотцы. Сбежал, подлюка. Один был, явно. Эх, и хитрые ж стали, как мухи! Все реже и реже в одиночку попадаются. Так просто и не подберешься. И одиноцек все меньше. Когда их двое – еще ницего, можно драться, а вот когда трое – уже непросто, покуда одного распластаешь, двое других тебя как раз схарцат...

После нескольких часов пути они оставили в стороне русло подземной реки, повернув по одному из многочисленных тоннелей, открывавшихся в ее пещеру. Двинулись вверх по лабиринту древних штолен, карабкаясь по скрипучим подгнившим мосткам, лестницы опасно трещали и гнулись под их тяжестью.

Фесс мог заметить, что повсюду было в изобилии брошено горное оборудование – тачки, вагонетки, лебедки, подъемники, валялись многочисленные кирки, ломы, отбойники, молоты и прочий инструмент.

– Наши отсюда драпали – только пятки сверкали, – перехватив его взгляд, сообщил Север. – Неупоенные-то, это тебе не крысы и не волки пещерные. И вот... до сих пор еще назад не спустились, хотя жилы тут богатые, не в пример верховым...

На ночлег они остановились в укромной пещере, где раньше, судя по всему, промывали золотой песок. В длинном деревянном лотке еще блестело несколько крупинок.

– Место чистое, сам проверял, – Север раскрыл свой тюк, извлек из него туго свернутое одеяло. – У тебя. гляди-кось, цародей, и нет ницего. На, возьми мое второе. Как же ты в наших горах-то оцутился, позволь тебя спросить?

– На поверхности все осталось, – ответил некромант.

– Ницего себе. Отсюда ж до поверхности добрых пять ден хода!

Фесс промолчал.

– Ну, ладно, Неясыть, спать давай. Да, вот что – я храплю сильно, так цто, уже если невтерпеж станет, ты того, пихни меня как следует.

– Не сомневайся, пихну, – пообещал некромант.

Север заснул мгновенно, и столь же мгновенно принялся храпеть. Фесс уже хотел было как следует встряхнуть гнома, благо от выводимых им рулад, казалось, дрожит сам потолок пещеры. Однако, стоило его голове коснуться одеяла, как глаза Фесса сами собой закрылись и даже громоподобный храп перестал быть слышимым.

[Дальше]