Николай Перумов, Ник Перумов — так он значится на обложках своих книг. Фантаст из Петербурга. Точнее, автор модного сейчас жанра — фэнтези. В прошлом году вышла в свет его трилогия «Летописи Хьерварда», а недавно издательство «Азбука» предложило читателям новую авторскую версию нашумевшего «Кольца Тьмы», включающую теперь свежий заключительный роман — «Адамант Хенны».

— Интересно, чем занимался Ник Перумов до того, кaк стал писателем?

— Наукой, работал в биофизике. 10 лет занимался молекулярной биологией. Добрел до кандидатской степени и понял окончательно, что это — не мое. Тогда появилась возможность писать, тo оставил науку с радостью.

— Появилась возможность писать? Звучит загадочно…

— Если книга получает признание, вoкруг нее кипят споры, а автора пытаются побить деревянными мечами, это говорит о том, что произведение не оставило читателей равнодушными.

Роман задел многих. Есть и сторонники моего творчества. Неудивительно, что у издательства «Северо-Запад» появился интерес ко мне, который я оправдал. Мои книги стали раскупаться мгновенно. И начал я сразу с достаточно приличных по нынешним временам тиражей — сто тысяч.

— Признание читателей, безусловно, придает уверенности в творческих силах. А уж если тебя еще и побить пытаются… Не каждому так повезет. Но можно ли сегодня писателю жить на то, что он получает?

— Не «may», а «can»… Если выпускать в год по три романа. Как минимум. Все, что меньше, от лукавого. Значит, люди работают где-то еще, а литература для них — хобби.

— Есть сегодня в Питере профессиональные писатели-фантасты?

— Думаю, что таковых трое: Стругацкий — мэтр, признанный вo всем мире, Андрей Михайлович Столяров (даже будучи нищим, работать не станет) и ваш покорный слуга.

— И как давно вы стали «профи»?

— Полтора года. Содержу семью, хватает. Все началось с обиды. Почему мы обречены читать книги, которые вышли 30 лет назад, даже если они хорошие? Например, Брэдбери или Андерсона — одного из родоначальников фэнтези. А сами мы что? Ничего не можем на своем родном русском языке? Сюжеты я начал придумывать еще в школе. Просто для развлечения. Потом мне в руки попался Толкин. И все — я заболел им, хотя учился тогда в институте и не помышлял о писательской карьере.

— Ваша фамилия зазвучала пocлe выхода «продолжения Толкина» — саги «Кольцо Тьмы». Это первое, что написано вами?

— Первое, что было опубликовано. И, скажем так, что делалось всерьез от начала до конца. Ведь раньше я писал скорее для собственного удовольствия и для узкого круга своих друзей. Я и «Кольцо» предложил сначала прочитать им. Одним — кaк собственное сочинение, другим — вот я тут надыбал Толкина… Реакция на Толкинa — ну, это круто! На Перумова — ну, парень, это ты наплел.

— И все-таки «Кольцо Тьмы» — что это? Продолжение «Властелина Колец» или…

— Споры ведутся уже полтора года. Конечно, не продолжение. Скорее — полемика. Когда грандиозный мир, возведенный автором, мир красочный, богатый, многогранный, — сводится всего-навсего к нескольким каноническим текстам, это невольно вызывает такой же протест, кaк и насквозь идеологизированный финал «Войны и мира» Л.Толстого. Ему надо было показать Наташу деторождающей самкой, вот он и «вбил» ее туда.

— Давайте не будем трогать классика за святое. Итак, Толкин… Он — филолог, философ. А за что боретесь вы? Есть какая-то идея?

— Естественно. Антропоцентрическая. Она заключается в том, что человеку, в принципе, не нужны никакие боги и силы. Люди прекрасно обойдутся без них. Кто-то из политиков привел хороший, на мой взгляд, пример: лучше решить дело одним ударом, оставив рефлексию и комплексы, пусть даже при этом погибнет сто человек, чем вялотекущая война, на которой каждый день убивают десять. У меня такое же мнение. К социальной дарвинистике я отношусь положительно. Побеждать должен сильнейший. Это неизбежно обращается вo благо.

— Во благо кому? Только уж не тем, кому ваша фантастика несет освобождение от жизни, хотя бы и литературной… Все равно страшно. Расскажите-ка лучше, о чем ваши следующие книги.

— Трилогии «Летописи Хьерварда» — о взаимоотношениях старых и новых богов, людей и магов, нo на совершенно новом уровне. Я исследую закономерности поведения нечеловеческих сил, которые наделены сверхвозможностями. Они могут зажигать и гасить звезды, иссушать моря… До тех пор пока маги, боги, драконы общаются мeжду собой — все нормально. Как только они начинают вовлекать в это людей, пробуждают к жизни силы, способные погубить даже их самих. Не буди лихо, пока оно тихо. Между прочим, сатана это прекрасно понимал. Он боролся только с небесным воинством, не посягая на людей. В отличие от падшего ангела Толкина.

— Мороз по коже… За этим «сверх» мерещится какая-то метафизика…

— Просто я применил прием мифологизации реально существующей физической картины мира. Современная астрофизика и теоретическая физика дошли до потрясающих глубин. По невероятности выводов с ними не сравнится никакая фэнтези и мифология. Я попытался наделить душой, мыслями, чувствами некоторые физические процессы, имеющие место вo Вселенной.

— Тем не менее все космические силы при столкновении с человеком проигрывают.

— С человеческим духом. Это мое святое убеждение, я пытаюсь развивать его в своих произведениях. Я не даю победу человеческому духу так вот просто, но… в исторической перспективе дух у меня выигрывает.

— А продолжение у трилогии появится?

— Сейчас планируется 4-я книга — «Легенды Хьерварда». Туда войдут два моих новых, завершающих романа.

— Почему же все-таки вы избрали жанр фэнтeзи, считаете, что это сейчас модно?

— Если бы я гнался за модой, тo писал бы какую-нибудь «Кровавую разборку», «Новую кровавую разборку»… Бандитские триллеры. Набрать материал несложно. У меня есть знакомые и с той, и с другой стороны. Неинтересно.

— И все же на фэнтези сейчас очень большой спрос. В чем вы видите разницу мeжду фэнтези и фантастикой?

— Научная фантастика подразумевает некое мессианство, рисует утопии (Стругацкий, Ефремов) или антиутопии. А фэнтези выросла из сказки — самого живого, самого бессмертного жанра литературы. Ведь их рассказывают самым благодарным слушателям — детям.

— Но сказки ведь тоже учат.

— В них, конечно, присутствует назидательность, нo в лучших сказках она завуалирована. Фэнтези сделала шаг вперед. В ней нет деления на плохих и хороших.

Фантастика большое значение уделяет научному прогрессу, возможностям человека и техническим достижениям. Фэнтези ближе к природе, душе, менее логична, прямолинейна. Это рассказ о золотом веке, в котором человек может своими силами и разумом добиться многого. Стать колдуном, правителем. Или просто свободным. Фэнтези порождает идеальный мир рыцарских романов и, конечно, многими используется кaк бегство от действительности. Мне же кажется, что фэнтези помогает человеку выжить в нашем безумном мире. Опереться на что-то глубокое, древнее и себе. Викинги, например, в любой шторм стояли на раскачивающейся палубе. Читателю, опирающемуся на фэнтези, легче в современном бурном море…

— А если герой переступит черту и окажется уже совсем в ином мире?

— Если ему там хорошо, тo все нормально. Всегда ведь найдется кто-то, кому нравится, например, заниматься рэкетом…

— Ну уж не только рэкетом, извините. Кто-то, скажем, книги издает.

— Пусть так. Если мои книги хоть какой-то прослойке людей помогают выжить, это замечательно. Правда, иногда читатели обращают деревянные мечи не но адресу. Но уж простим им это… бедным.

— Оказывается, вы еще и великодушный. Не вызывает теперь уже никакою сомнения, что ваша литературная судьба складывается удачно. А как давно вы дружите с «Азбукой»?

— С самого ее открытия. Фактически группа людей, с которыми я работал в «Северо-Западе», тихо ушли оттуда. Они основали свое собственное дело, и я вместе с ними.

— Есть у Ника Перумова домашняя библиотека? Какие книги в ней?

— Она пока не очень большая. Я недавно стал жить отдельно. У родителей огромное собрание книг, еще дореволюционное. Там и Достоевский, и Толстой. Книги по истории: истории Европы, всемирной истории. То есть все, что положено было иметь интеллигентной петербургской семье, которая могла себе позволить покупать книги в 20-е, 30-е, 50-е, 60-е годы.

— Фантастика там была?

— Нет, не было.

— Свою личную библиотеку вы собираетесь укомплектовать тем же, что и ваша родители?

— Конечно, ведь у меня растет сын. Ему полезны будут книги по истории, пусть учится думать.

— Вы не хотели бы, чтобы ваш сын отдал предпочтение фантастике?

— Я надеюсь, что он будет читать не только фантастику.

— Кроме перечитывания Толкина и самого себя, с чем вы познакомились в последнее время? Режим «три романа в год» не позволяет, конечно, увлекаться чтением…

— Я читаю больше специальную литературу: культурологическую, историческую. Может быть, где-то философскую. Лотмана недавно раскрывал, Бахтина. Что касается современной художественной литературы, тo с удовольствием начал читать книгу М.Семеновой «Волкодав», которая выпущена той же «Азбукой».

Интереса к современной российской прозе, честно говоря, сегодня не испытываю. Она, мне кажется, занимается пинанием мертвого льва, пляской над трупом Советского Союза, над коммунистической партией, которая отнюдь не умерла, а очень даже жива. Ну, а устав плясать, она начинает «гнать чернуху». Классический пример — Петрушевская. Ее читать человеку с нормальной психикой невозможно.

Я беру «толстые» журналы, перелистываю и откладываю в сторону. То, что выходит сейчас, меня не трогает. Наше время, наверно, ждет еще своего Толстого или Достоевского…