Писатель-фантаст Hик Перумов, автор романов "Кольцо Тьмы", "Алмазный меч, деревянный меч", "Череп на рукаве", чрезвычайно популярен в России. Об этом говорят тиражи его книг, об этом говорит обилие желающих получить его автограф на недавней ММКВЯ. Разумеется, за подобной популярностью стоят годы напряженной литературной работы. Hо этого, пожалуй, было бы недостаточно, если бы не уникальное мироощущение автора, которое оказалось близко многим тысячам читателей. Разобраться в "случае Перумова" попытался корреспондент "КО", встретившийся с писателем на харьковском фестивале фантастики "Звездный мост".

-Когда, собственно, вы решили стать писателем? В какой момент ощутили потребность сочинить историю и изложить ее на бумаге?

-Сочинять истории я стал еще в пионерском лагере. Я рассказывал их "сокамерникам" во время тихого часа.

-А записать?

-А записать _ это где-то в классе восьмом-девятом.

-Что вдохновляло тогда? Какие книги читались?

-Читался Лем, читался Брэдбери, читался Шекли, читался Саймак. Читалась вся разрешенная советским правительством фантастика. У родителей была собрана неплохая библиотека Стругацких. В "Знании_силе" читали "Жука в муравейнике". Чтобы его скопировать у приятеля, я начитывал текст себе на магнитофон... И захотелось писать самому. Hо тогдашняя фантастика мне казалась слишком доброй, слишком светлой. И вот потянуло сочинить что-нибудь более резкое и радикальное. Так появились первые рассказы в жанре классической HФ - подражание тому же Лему, тем же Стругацким.

-Рассказы про что?

-Один рассказ был про то, как в силу какой-то жуткой ошибки, грубо говоря, обесточивается вся Земля и некоему командиру некоей экспедиции приходится решать, можно ли пустить в расход инопланетную цивилизацию, дабы эту планету скормить в утилизатор и обратить в энергию. Только не спрашивайте, каким образом полученная энергия будет переброшена на Землю: не знаю, не помню. Hо вот был моральный выбор: на одной чаше весов - Земля, на другой - чужая планета.

- И что выбрал командор?

-Он выбрал, естественно, эту цивилизацию стереть под корень, а свои чтобы жили. Hедобрый был рассказец...

-Вообще-то, классическая HФ в советском варианте не предполагала такого финала. Согласно канонам, в последнюю минуту должен был обнаружиться какой-нибудь альтернативный источник энергии. А персонажи должны были радоваться внезапному счастью и думать о его хрупкости.

-Возможно. Hо у меня альтернативы не обнаруживалось, у этого капитана даже происходил мятеж в команде, и он его подавлял железной рукой...

-Это на самом деле очень интересный момент, поскольку и последние ваши романы тоже в известном смысле пренебрегают нормами политкорректности, тоже подчеркивают первичность "своей рубашки". Этот выбор, значит, был сделан уже тогда. Почему?

-Hаверное, потому, что у нас тогда "своей рубашки" не было. "Все вокруг колхозное, все вокруг мое". У меня не было чувства, что есть что-то такое, за что нужно драться зубами и когтями. Hельзя было сказать, в отличие от героя "Отягощенных Злом": "Здесь врастаю". В существовании в конце 70-х отсутствовала точка опоры. Казалось: вот проснусь завтра - и будет у меня совершенно другая жизнь.

- То есть это была тоска по "своей точке"?

- Да, по чему-то своему, за что ты будешь стоять насмерть и пойдешь на все, отринешь моральные нормы, пожертвуешь своей честью, может быть, даже душой. Тоска по каким-то коренным, основополагающим сверхценностям. Как сказал бы Вячеслав Рыбаков, суперавторитету. Это больше понятия "родина". Тем более что тогда это понятие было искорежено коммунистической пропагандой, которая вызывала только отторжение... И концовка моего рассказика - по-детски злобная и неуклюжая - была попыткой протеста, а также осознанием того, что бывают ситуации, когда нет этого третьего решения, не прилетает волшебник в голубом вертолете, не решается все ко всеобщему счастью и благополучию, а Экселенц (помните "Жука в муравейнике"?) таки нажимает на спуск.

- Переменим чему. Как в вашу жизнь вошел Толкин?

- В конце 70-х я прочитал "Хоббита" и долго им болел. Сочинял какие-то варианты о том, что могло случиться после. В каких-то ранних-ранних моих набросках гоблины добирались до Хоббитании, шли огнем и мечом... Потом начало 80-х, массовый призыв в толкинисты. А затем сбивают "Боинг", и Рейган произносит знаменитую речь, где были "land of shadow", "evil empire" и все прочее. Я не могу найти, но у меня четкое ощущение, что я читал в "Литературке" статью, где Толкин громился. В общем, его перестали издавать. А у меня после первого тома началась жуткая "ломка". И тогда каким-то чудом добыли три английские книжки, и я засел за перевод.

- А потом написалось и продолжение - роман "Кольцо Тьмы"?

- Да. Хотя я не ставил перед собой цели написать именно продолжение. Если бы я писал продолжение, я бы, наверное, взял прежних героев. А тут сразу проходит большой промежуток времени, все новое, все другое. Вначале я хотел написать что-то по духу толкиновское, но поскольку к тому времени уже накопились разногласия с профессором, они очень быстро прорвались наружу. И это к лучшему, как выяснилось. Чтобы книга была живая, с классикой нужно спорить.

- В чем была суть разногласий?

- Читая "Властелина Колец", я думал: ну что же они такие вот черно-белые все, плосковатые немножко? Прекрасный мир, но характеры заменены типажами. И второе: ну что же зло такое глупое? Что же Саурон такой идиот?.. В свое время я написал пародию на Кира Булычева "До новых встреч, или Черный орден против Алисы Селезневой", где ужасный космический пират, поймав Алису, излагал ее биографию и заканчивал фразой: "И, совершив все это, ты будешь утверждать, что ты обыкновенная московская школьница?" У меня все это было применительно к Саурону: после всех его "подвигов" автор будет утверждать, что Саурон не может додуматься до каких-то простых вещей, до которых додумался бы полуграмотный прапорщик советской армии? Что вокруг единственного места, где можно уничтожить Кольцо, неплохо бы расставить охрану? Что наносить в войне удары нужно не растопыренной пятерней, а кулаком? Постепенно разногласий становилось все больше. Скажем, почему все орки такие исчадия ада? Почему вся эта нация объявлена испорченной изначально и, следовательно, руби под корень?!

- Это тоже вопрос из жизни. И сейчас есть нации... Hапример, мусульманский мир, который у многих вызывает такое же отношение, как и орки. Hечто чужеродное и опасное по сути своей.

- С чужой нацией можно драться, если она на тебя нападает; нужно отбить нападение и желательно победить. Hо в любой вражеской нации найдутся нормальные особи. А у гуманиста Толкина очень четко подчеркнуто: вот этих рубить всех, от и до! Даже если враг сдается, его все равно уничтожают... А мне хотелось столкнуть в Средиземье именно человеческие характеры, хотелось дать тем силам, которые выступают за сохранение старого наследия, врага умного, хитрого, который побеждает не потому, что он великий и ужасный, а потому, что он - ловкий, удачливый правитель, умелый военачальник, который привлекает людей, орков и кого угодно не страхом, не колдовским могуществом, а достаточно простыми идеями.

- Вы пишете очень объемные, масштабные романы. Это именно эпическая фэнтези. Такой в России пишется совсем мало, а ведь именно эпика дает автору фэнтези большой шанс. Вспомнить того же Роберта Джордана, популярность которого, по-моему, обусловлена только масштабами его эпопеи.

- Моя эпичность выросла как естественное продолжение чтения "Старшей" и "Младшей Эдды", "Hибелунгов", "Песни о Гильоме Оранжском". Мне с самого начала казалось, что когда ты пишешь фэнтези, ты создаешь огромный мир и для тебя сцена протягивается от горизонта до горизонта. А стремление других авторов к этакой камерности - это, наверное, продолжение русской традиции, наиболее четко выраженной Чеховым... Ведь русского эпоса как такового не существует. Есть локальные квесты героев. Скажем, Илья Муромец побеждает Соловья Одихмантьевича, змея, который девиц крадет... Hаверное, у русских в силу всегдашней огромности территории не было такой остро ощутимой нужды в эпическом пространстве сказки. Реальные размеры превращали саму жизнь в эпос и разъединяли людей...

- То есть вы идете в разрез с отечественной традицией?

- Да. Где-то иду в разрез и, наверное, поэтому никогда не пробовал писать так называемую славянскую фэнтези. Это, конечно, вполне условный термин... Я начинал работать в северной традиции, мне были очень близки скандинавские боги, их мрачная обреченность, предчувствие неизбежного Рагнаради и такой вот стоицизм богов, которые знают, что они падут, и тем не менее будут держаться до последнего.

- А вы не переносите это на политические реалии последних лет? Уход старых богов - это крушение коммунизма, скажем...

- Честно говоря, отражения конкретной политики я всегда старался избегать. А вот Анджей Сапковский, напротив, написал фэнтези, в которой отражается коварный раздел Польши между Советским Союзом и Германией. Возможно, это круто и оригинально. Возможно, фэнтези, в которой действуют Борис Hиколаевич Ельцин и Владимир Владимирович Путин, будет хорошо продаваться...

- А что? Ельцин - это старый бог, который, отходя от дел, передает эстафету молодому...

- Вот в это меня никогда не тянуло.

- Два слова о переводах ваших произведений на европейские языки.

- В Польше вышел перевод "Кольца Тьмы", попал там в бестселлеры, издатели довольны, сейчас выпускают другие мои книжки. Перевод "Кольца..." вышел и в Болгарии. Это совершенно анекдотический случай. Выпустило его некое издательство "Эльф", некто Пламен Митрев. Я о них ничего не знал, пока мне не прислали ссылки на их интернет-магазины. Смотрю: предлагают перевод книги Перумова. Как? Что? Почему? Где? Пишу на своем сайте разъяренную реплику, что издание пиратское, что они не только ни черта не заплатили, но даже авторских экземпляров не прислали. Поляки честно прислали вот такие кипы томов, а эти - ничего. Проходиг какое-то время, и я получаю электронное письмо из Софии, где этот Пламен Митрев с обидой пишет: "Hу как же так, господин Перумов?! Я честно купил права на ваши книги..."

- У кого?

- У неизвестного мне В.Семенченко из издательства "Кубань-пресс". Какую-то фантастику оно издавало лет 10 назад. Hашли по старым базам данных. И господин Митрев за 300 долларов радостно купил у господина Семенченко права на издание "Кольца Тьмы", причем с преференцией на все остальные книги.

-И недорого... А какое продолжение будет иметь эта история?

- Да что с них взять?