Летописи Хьерварда:
Земля без радости (фрагмент)

1. ЧТО ВЫБИРАЕТ НИВЕН?

Стылая зимняя ночь. Хрустальные огоньки звезд кажутся нацеленными в тебя злыми, несущими смерть оголовками стрел. Вдохнуть на улице невозможно - мороз обжигает горло. Низко, низко над замершей, точно от страха, землей, мчатся, подгоняемые незримыми бичами бешеных ветров, обезумевшие дикие тучи. Из распяленных, косматых тел опускаются вниз темные воронки-хоботы смерчей, будто облака жадно сосут из земли остатки с таким трудом сбереженного тепла.

Стылая зимняя ночь. Нет спасения ни в лесу, ни в поле, и даже огонь не защитит - напротив, предаст, подманив к твоему ночлегу неотвратимую Смерть. Все живое, еще оставшееся в этих краях, уже давно забилось в логовища - неважно, берлога ли это под корнями вывороченной сосны или обнесенный частоколом хутор. Кто не успел, того к утру не станет. Таков закон. Такова плата. С нею все согласны. А которые несогласны были... попытались когда-то, говорят, драпать на юг, да только все на Костяных Холмах и сгинули. Собственно, с тех пор гряду и прозвали Костяной - черепа да ребра до сих пор ветер по увалам катает. Никто не ушел. Костлявая в своих владениях никого не упустит.

Стены хором сотрясаются под напором ветра. Сотрясаются, несмотря на два слоя бревен и торфяную подушку меж ними. По углам уже разлеглась изморозь - хотя в обоих печах и придверном очаге вовсю исходит синим огнем гномий Горюч-Камень, за немалую цену и с великим риском доставленный летним водным путем с гор Аш-ар-Ашпаранга. Дальние горницы и светлицы давно покинуты. Все большая семья от мала до велика здесь, возле громадных печей. За перегородкой - скотина; ей тепло нужно не меньше. А коли падет корова или, скажем, дойная лосиха - считай, половина ребятишек до весны не дотянет.

В просторной избе тихо. Только негромко позвякивают в лад струны на старом гареке в руках старика Фиорга. Один он умеет отогнать - пусть ненадолго! - гнетущую тоску этих ночных часов, когда снаружи вовсю ярится буря; а это значит, что Орда вновь вышла на большую охоту.

Фиорг начинает песню. Она тягуча и протяжна, эта песня, голос старика дребезжит и срывается - однако его все слушают, затаив дыхание. Он один умеет оживить гарек. А люди крепко помнят былое пророчество, что за немалые деньги изрек проходивший мимо путевой эльф-гадатель: "доколе звучит гарек, дотоле стоять стенам Аргниста!"

Аргнист - это хозяин хутора. Сам он нездешний. Был когда-то сотником королевского войска, служил на Юге, в самом зеленом Галене, где, болтают, море даже в феврале не замерзает. А сюда попал, когда двинул его величество полки на Орду, думая покончить дело одним махом - да только сам тут и остался, и войско его почти все здесь полегло. Аргнист уцелел чудом. А назад пробиться - уже путей не было... Однако мужик оказался не из хилых - сумел к людям выйти, а потом и домохозяином сделаться. Ну, а за Защитником дело не стало...

Дверь скрипнула. Створка медленно отворилась, и из холодных, выстуженных сеней ворвался клуб пара. Через порог медленно перебиралась мохнатая туша о шести ногах размером как пара самых здоровенных быков; туше поспешно уступили дорогу.

Защитник обессиленно вытянулся возле самого огня, протянув иззябшие щупальца и лапы к огню. Клешни прятались в меховых сумках по бокам и оттого не столь сильно страдали от холода. Большие лиловые глаза слезились, шерсть на черном носу превратилась в частокол жестких сосулек. Он опрокинулся на спину, задрав вверх все шесть лап и бабы по легкому знаку Аргниста тотчас потащили ушаты с горячей водой и чистые тряпки. Ежели Защитник себе лапы поморозит или там собьет - хутору, считай, уже не жить.

Трое детишек лет десяти-одиннадцати, все худые, в ранних рубцах и шрамах на лицах бросились вычесывать густую и длинную белую шерсть. Тоже дело серьезное. Вшей там или блох снежных - этого Защитник не переносит. Сон теряет, покой, аппетит, а это значит - не выдержит первой же схватки, ежели, к примеру, с откормленным человечиной хоботяром столкнется.

- Эй, эй, там, ручек-то не жалеть! - прикрикнул на ребятишек Аргнист, но больше не по необходимости, а так, для порядка. Парнишки и так старались во всю, девочка, как могла, пыталась не отставать, то и дело сдувая лезущую в глаза непослушную золотистую прядь. Отменная будет хозяйка и продать ее уже по весне - коли доживет - можно будет дорого...

Арталег, средний сын хозяина, поднялся, подтащил к придверному камину лопату угля. Арталег, он громадный, точно медведь-варкис, и такой же волосатый. И на баб жадный. Своя жена, Саата-травница, с пузом ходит, так он теперь, что ни вечер, кого-то в сенях наяривает. Холод дикий, зубы лязгают - а ему ничего. Задирай, баба, юбки да нагибайся - и все тут. И нагибаются. А что поделаешь? Сын хозяина все-таки...

А что с лопатой сам пошел - то дело понятное. Уголь, он в зимнюю пору дороже бывает и хлеба и пушнины. Наймиту подбрасывать не поручишь - того и гляди, сопрет кусок прямо из огня - в клетушке своей потом печку гонять, девку мять, богов ложных тешить...

Тихо в покое. Лишь струны гарека тренькают. Играет Фиорг недурно, да только что ж опять все без слов?..

Саата, что сидела подле самой печи с еще тремя непраздными, как и она сама, молодухами, вдруг вздрогнула. Тонкими ладонями с длинными пальцами, какими бы золотом вышивать, а не вилами орудовать - тонкими ладонями прикрыла лицо, тяжело задышала...

Обмерли все. Саата, говорят, не просто травница, а едва-ли не самая настоящая ведьма - и потому силой своей бесовской она Орду завсегда чует. Ну, сейчас решится все - к нам? не к нам?

Фрафт-гальюнщик с женой своей тоже глаза закрыли - вроде как молятся. Понятное дело - третий хутор за два месяца сменили!.. Неужто и теперь?..

И Защитник, надежа наша, тоже встрепенулся. У него доля совсем тяжкая: замерз - не замерз, но коли уж подвалила Орда - поднимайся и выходи. Работу твою за тебя никто не сделает.

Жуткая тишина в горнице. Слышно, как мыши скребутся. Хотя нет, и они примолкли. Знают - если что, и им не уцелеть. Значит, верно - Смерть совсем рядом. Ну, сейчас...

Защитник вдруг весь обмяк как-то, щупальца вновь к огню протянул. И все аж замерли - да неужто?! Неужто подвезло наконец-то?

И верно - пронесло, защитили Боги Истинные, Хедин с Ракотом-милостивцем. Отвели беду. Саата вздохнула, на лавке откинулась... Мимо Орда прошла.

Ух, зашевелились-то как, зашебуршились! Кое-кто аж засмеялся. А вот молодой Капрод к Лиисе за пазуху полез на радостях. Того и гляди, завалит сейчас, прямо при всех... А что? Это он может. Да и понятно - когда Орда в сторону от твоего хутора сворачивает, еще не такое выкинешь. А делать сейчас больше нечего. Нет, руки-то почти у всех заняты - кто древки стругает, кто оголовки насаживает, кто мечи с топорами острит, кто веревочку вьет... Бабы - те прядут, али вяжут; грудничкам Саата отвара сонного сварила, а детишек постарше тоже у делу приставляют. Но работы настоящей, мужской, нет, пока буря не кончится и дом выстужать не перестанет. Вот в такие вечера и строгают детишек все, кому не лень - просто от скуки да чтобы страх заглушить...

Но, ежели не к нам - то к Нивену? Орде здесь иной дороги нет. В эдакую ночь если уж ее Властелин Черный, Неименец проклятущий, из лежбищ повыгонял, то теплой крови не напившись, Орда спать не уйдет. У нее тоже ведь просто - человека не изловил - значит ослаб. Вечером или утром тебя свои же сожрут.

- Алорт! - голос у Аргниста зычный, сильный, привык сотней своей командовать, так с тех пор никак отучиться не может. Уж сколько раз из-за голоса своего громкого в беду попадал - не перечесть! - Открывай заслонки. Передний хлев с конюшней обогреть, как обычно. Эй, пузочесы! Хватит баб щупать! Кушаки подвязывай да мечи надевай. На всяк случай. Кто его знает, как оно у Нивена еще повернется...

Таков он, Аргнист-сотник, неуемный, хотя уж на шестой десяток перевалил. Мужиков поднимает, хотя никто еще "караул!" и не кричит. С Ордой драться - на то Защитники есть. Правда, бывает, и они не справляются - тогда уже мужикам хуторским за мечи да секиры с копьями браться приходится. Ну, а уж если дела совсем плохи - за подмогой к соседям посылают. Правда, если уж ты ее, подмогу эту, вызвал, то готов будь, что сосед плату потребует. Леса ему подвезти, частокол обновить, или - девку пригожую замуж за парня своего выдать. Впрочем, если он, сосед твой, тебя о помощи попросит, ты с него то же самое сможешь стребовать...

Недовольны мужики. Но хозяину никто не перечит. Невелик труд - воинскую справу одеть, а потом снять. Ладно, ничего. Пускай. Зато справедлив хозяин и долю урожая не зажимает, звонкой деньгой отдает, не то что Нивен-сквалыга. Тот, говорят, своим, было дело, бревнами долю предлагал. Берите дескать, да продавайте - моя какая забота? Чем долю платить ни в каком Своде не сказано...

Но сейчас, коли сосед в беде, каким бы он ни был - надо выручать. Потому как один на один с Ордой останешься - никакие Защитники не помогут. Вот и надевают мужики воинскую справу, натягивают теплые, шерстью местных овец стеганые подкольчужницы, поверх - железные кольчатые рубахи, в большинстве своем - гномами кованые. Аргнист хозяин не бедный и на оружие для своих денег не жалеет. Потому как на золотой поскупишься - потом жизнями расплатишься. Вот как Нивен, к примеру. Доспех у подгорных мастеров одному себе заказал - остальные кто чем довольствуются. Ну и гибнут, конечно же, гибнут, гибнут, гибнут... И-эх, да что ж это за жизнь у нас такая распроклятая! Да откуда ж на наши головы Орда эта такая разэтакая!.. Бают ведь старики - было время, когда про эту самую Орду никто и слыхом не слыхивал...

Прогремело по горнице оружие - и вновь тишина. Дети молчат, только глазенки испуганные поблескивают. Чей батянька к утру бездыханным в снег ляжет? Бабы многие губы кусают, глаза - уже видно - слезами набухли. Двинутся мужики за порог - такой вой поднимется!.. Хорошо еще, Деера, хозяйка, Аргниста, значит, супруга законная, им пример не подает. Известное дело - жена сотника выть на людях по мужу, на брань уходящему, никак не должна. Вот и сейчас - подошла с Аргнисту, высокая, прямая, чинно поцеловала в уста, поклон отбила - и отошла. Дел немеряно, некогда прощания тянуть, душу рвать, горе слезами заливать...

И снова - тишина. Только ветер снаружи воет - ну ровно кошка, которой на хвост наступили. Ожидание, пытка лютая. Скорее бы уж! Сколько в горнице глаз - все на Защитника смотрят. Он спокоен, ему-то что - не его хутор атакуют, значит, можно у печи греться. Аргнист своего меньшего, Армиола, наверх погнал - на дозорную вышку, значит. Хутор Нивена хоть и за лесом, а вышку соседскую все равно видно - ну, если день на дворе, конечно. А на случай ночной атаки тоже все потребное имеется - рогожами тщательно укрытый горючий порошок. Тоже от гномов. Его и на подступающую Орду хорошо сыпать, и сигналы соседу подать. Горит так ярко, что видно через любую хмарь. Факелом только в рогожу ткни - и на всех окрестных хуторах тотчас узнают, что дело плохо и нужно слать подмогу.

...Армиол выскочил на узкую, раскачивающуюся под напором ветра дозорную площадку. Закрылся рукавом - хоть и узка щель в простеганном капюшоне, а лицо ледяные порывы режут точно ножом. Руками в толстых, медвежьего меха, варежках, вцепился в поперечную жердину перил - того и гляди, вниз сдует! Щурясь, парень огляделся.

Тьма, тучи, снежные звери в воздухе расплясались, разгулялись в диком танце, так что ни зги не видно. Ближнего леса край - и тот утонул во мраке. В ушах только свист ветра...

Морозные струйки медленно, но верно пробивали себе дорогу к телу, обходя все преграды, точно искусное войско. Сколько ни надевай на себя шерстяных рубах да меховых курток - холод все равно тебя достанет. Долго на вышке не простоишь. Отец это знает и, значит, смена вот-вот появится...

И тут в самой середине мятущихся снежных облаков внезапно вспыхнула яркоалая звездочка. Армиол обмер. Красный сигнал, сигнал общего сбора! Такого он на своей памяти еще ни разу не видел. Белых - с преизлихом (и самому дважды такие подавать случалось) - это чтобы на помощь соседей ближних позвать. Желтых - трижды; тогда два-три хутора поднимаются. Ну, а уж Красный Огонь возжечь - это значит дело до края дошло. Спешите все, кто увидит, или мы погибли!

Парень кубарем покатился вниз по обледенелым ступеням. Вихрем промчался по пустым горницам и, себя почти не помня, ввалился в общую горницы.

- Отец... - слова на губах стынут, - отец! Красный огонь у Нивена!

Все так и обмерли. Красный Огонь! Это значит, битве быть для всех насмерть. Тут уже не до счета жизней.

Аргнист вскочил. Лицо жесткое, взгляды - словно два навершия копейных. За окладистую бороду себя дернул - и взмахнул рукой. Молча. Для чего слова-то? И так все ясно. Умирать идем, братцы!

Бабы взвыли дружно, ну ровно сговорившись. Даже Деера, и та вздрогнула и губу прикусила. Ох, затевать по заре похороны!

Оружием звеня, двинулись. Конюшню к тому времени уже поднагрело - не зря Аргнист велел заслонки открыть, тепло от детей отрывая, к боевым коням гнать. Через такую буру только на коне и проберешься. Вернее, на нашем коне. Он, конечно, на всем привычную лошадь очень похож - только раза в полтора крупнее. Весь мехом покрыт, так что стужи, почитай, и не боится. Но чуднее всего - ноги. Могут и копытами обернуться, и мягкими, широкими пластовнями-лапами, что по любому снегу пройдут. Конь этот может сугробы и грудью таранить, и поверх пробираться. И в бою ему цены нет - все бока и грудь в роговой броне, словно у настоящего дракона. Стрелы отскакивают, да и в Орде тварей, чьи зубы или когти этот панцирь осилят - раз, два и обчелся. Хвост гибкий с роговым клинком на конце - одним движением кабана пополам рассекает. Рыцари из Ордена Звезды, что Рубеж свой на юге держат, за такого коня несчетные деньги предлагают. Да только не найдется никогда такого хуторянина, чтобы на золото их польстился. Потому как те Рыцари - они, конечно с Ордой воюют на Юг ее не пускают. Но губа и у них не дура - новые земли к рукам своим загребущим прибрать. Дрались с ними хуторяне не раз в прошлом - и до Орды и при Орде уже - до тех пор пока король Великий, Грейстарад, не взял северных земледельцев под свою руку. Воистину, великий король был - и Рыцарей приструнил, и с оружием помогал, и даже колдунов придворных слал...

Со скрипом отодвинулись тяжелые, из дубовых бревен в полный обхват во рота. Сугробы намело такие, что на петлях тяжелые створки не повернуть было бы и десятку богатырей. На всех хуторах ворота не открывались, а отодвигались в сторону сложной системой канатов и блоков.

Открылся черный провал. Снег крутится, мечется, ровно неупокоенная душа отцеубийцы. Ну, копья на руку, щиты за спину - вперед, братья!

Хрипя и рыча словно голодные волки, кони рванулись вперед. Им все едино - снег ли, ветер, или вообще светопреставление. Если хорошо кормлены и перед дорогой согреты - никакой холод им не страшен. Теперь - короткой, торной дорогой к хутору Нивена. Конечно, завсегда лучше всем многолюдством наваливаться - но, когда дело о стольких жизнях идет, не до высоких воинских искусств. Орду задержим - и то ладно.

Миновали поля. Кони на лапах своих идут по сугробам, словно по земле твердой. Всадники все как один головы капюшонами накрыли - им на дорогу смотреть нечего кони сами путь отыщут. Побереги глаза до соседского хутора, воин. Там капюшоном от ветра не отгородишься.

Пошли лесным пределом. Тут ветер как будто чуть приутих - вековые деревья, сосны да ели, какая ни есть, а все ж защита. Отринь мысли темные, воин. В бой надлежит веселым идти как на свадьбу - тогда и враг перед тобой отступит, коли поймет, что Костлявой ты не слишком страшишься... Ну, а ежели худшее случится - ранят тебя или с коня стащат - то помни что в подшлемнике ягода волчегон вшита. Раскусишь ее - и все. Тихо, без боли, без страданий уйдешь.

Быстро бегут откормленные, сильные кони. Знают, что впереди битва и от того еще сильнее наддают ходу - сами, без понуканий. До соседского хутора - пол часа хорошего конского ходу. А сейчас с поспешанием и того быстрее управимся...

Армиол же, сам горячий, своего скакуна горячит еще больше мало что вперед отца, Аргниста вырываясь. Смелый парень. Себя не щадит, в бою об осторожности не думает. Уж Аргнист его и словесно вразумлял и вожжами даже поучил - все без толку. Рвется парень в самую гущу, строя не держит, спину открытой оставляет... Братья уже дважды спасали - а ему все не в прок. Вот и сейчас - Аргнист покосился неодобрительно, но сказать уже ничего не успел - раздвигаются деревья, в стороны расступаются и - вот они, поля соседские, вот он, Нивена хутор!

И - Орда вокруг него.

Они успели вовремя.

На поле - светло, как днем; не жалеет Нивен горючего порошка (на хуторах порошок этот горпесом именуют - от слов "горючий песок" сокращение), хоть и скуп - а знает, что сейчас время все запасы в дело пускать. Продорожишься - жизнью расплатишься. Первый частокол весь горит; ров дохлыми тварями Орды завален; видно, где Защитник проходил. А нивенские все уже внутри, со вторых стен отбиваются. И - видно - дело их худо. Хоботяры на крышу пытаются вскарабкаться, жуки-стеноломы нижние венцы срубов ломают, многоглавцы ядовитым дымом плюются (Защитник-то где?! Этих-то тварей он к хутору подпускать никак не должен был!), рогачи живой примет строят, чтобы, значил, шестилапых зубачей на верх запустить. Клювокрылы в воздухе вьются, выжидают, когда кто-то во двое на открытом месте покажется. Вот они-то к нам первыми и пожалуют. Аргнист резко натянул поводья.

- В круг! Лучники! Готовьсь! - никак от старой своей речи не отучится. Все по привычке командует, ровно новобранцами на плацу. Народ и без того знает, что делать...

Заботливо сберегаемые охотничьи луки растянуты до самого уха. Стрелы боевые, оголовки гномами кованы - давно замечено, что подгорную сталь Орда куда больше человечьей не любит; вот, клювокрылы расчухали наконец, что к чему, развернулись, пасти пораспахивали - клыки у них алым огнем горят, чтобы, значит, испужать верней - и вперед.

Аргнист уронил руку - и тотчас же в вой ветра вплелось дружное и злое пенье десятков спущенных тетив. Северным охотникам никакой ветер прицела не собьет. Выстрелили хорошо, дружно, стрелы ушли кучей - и добрых три четверти воткнулись в широкую грудь клювокрыльего вожака. У него хоть тоже чешуя роговая на теле, да только тонковата она супротив добрых стрел, тонковата! Ишь, крыльями забил, набок завалился... все, сейчас в снег сядет... и верно! Сел! Ну, теперь докончить!

- Арталег!.. - Аргнист в стременах привстал, капюшон откинул - вперед смотрит. Знает, средний сын с клювокрылом сам справится - он и его десяток. А у Аргниста сейчас на уме другое - понять, куда этой Орде ударить, да так, чтобы ее от вторых стен бы оттянуть, пока остальные отряды не подоспеют?.. Скорее, скорее решай, сотник! Из бойницы хутора уже факелом тебе на шесте машут - дескать, атакуй скорее, мочи нет держаться!..

Что ж, дело ясное. Через снесенные ворота к тому месту, где рогачи свой примет возводят. Там самое опасное место.

Вновь Аргнист руку взбросил. Молча, без слов. И - дал коню по бокам.

Арталег тем временем со своими подбитого клювокрыла окружили и, не рискуя попусту, мечут твари в спину обоюдоострые секиры, каждая - на кожаном ремне, чтобы выдернуть можно было и в руку вернуть, к зверю не приближаясь. Клювокрыл - тварь живучая и хитрая, но, ежели в самом начале драки их вожака завалить, остальные как-то теряются, трусят, и в бой не ввязываются. Но вот если по вожаку промазать...

Аргнист же тем временем свой клин к воротам повел. Тварей и тут хватало, но по большей части мелочь - кони с такими сами справляются. Змеи какие-то многоногие, ящерицы двуглавые, черви в руку толщиной... И прочая мерзость, которую описывать - никакого пергамента не хватит. Все какие-то с причудинкой: нога от одного нормального зверя, хвост от другого, туловище от третьего, а голова и вовсе только в страшном сне приснится. Словно лепили ее из глины, лепили, эту голову, а потом рукой махнули, несколько раз об стену швырнули, ногой пнули да об порог шмякнули, а потом уже в печь сунули...

До ворот конники Аргниста дошли, как нож горячий сквозь масло - Орда не успела перестроиться. Копья вспарывали светло-серые панцири броненосцев, топоры разрубали черепа прыгунов-кусачей, кони хвостами и грудным рогом расчищали путь дальше. Со стен хутора пытались помочь. Верно, Нивен бросил в дело последний запас. Но где же, во имя Ракота-милостивца, где же Защитник Нивена?!

А Орда уже смекнула, в чем дело. Рогачи проворно рассыпали с таким трудом наведенный помост и, нагнув рога, ринулись в контратаку. Хоботяры опустили лапы-хоботы и тоже развернулись к дерзким пришельцам. Четыре десятка всадников оказались в полукольце. Открыт оставался лишь путь отступления к воротам. Обычный план - ворваться и двинуться вдоль стен навстречу Защитнику - не сработал.

Ну, брате, дело будет жарким! Пятимся, пятимся, копьями тычем; кто там назади - тетивы рвет, ежели рогачу или там хоботяре стрелы в гляделку ихнюю вогнать, считай, они уже из дела выбыли. Прет и прет сплошная стена - рога, клювы, пасти, когти, морды оскаленные, щупальца мохнатые - дряни-то, Хедин сохрани и помилуй! Умно прут, строй не разрывая. Копья их сегодня не остановят. На мечах уходить придется.

Тут, правда, подмога приспела - Арталег со своими. Верно, клювокрыла добили - и к воротам. Арталег ревет, ровно медведь при случке; топором одному рогачу голову снес, копьем броненосца проткнул - древко в туше осталось...

Всадники Аргниста отступали. Тесным, сомкнутым строем, выставив перед собой частокол пик. Через головы передовых часто били лучники.

Рогачи, хоботяры, ногогрызы, костоглоты, броненосцы, брюхоеды, стеноломы, главопасти - все они наступали в строгом порядке. Другая часть Орда продолжала штурмовать хутор, чтобы осажденные не смогли бы подать помощь всадникам Аргниста. У чудовищ все делалось словно в хорошем войске - каждый знал свою задачу и исполнял ее свято.

Но, как бы то ни было, одно Аргнисту уже удалось - он отвлек на себя часть сил Орды и тем самым облегчил положение окруженных соседей. Теперь следовало выманить тварей подальше в поле - там легче дать бой, когда подоспеют на подмогу соседи. Однако старого сотника неотступно мучила и еще одна загадка - где же, все-таки, Защитники Нивена? Их ведь в каждом хуторе пара - службу несут, сменяясь, а уж если что-то серьезное - оба в дело вступают. И редко, очень редко бывало, чтобы хоть один из Защитников погиб.

Хорошо обученные кони пятятся шаг за шагом. Древки копейные давно в кровище - синей, черной, Бог весть в какой; и воняет она гадостно. Спина пока прикрыта - держимся, брате! Вот только где же подмога? Самое время соседям бы приспеть... Армиол, младший Аргнистов, глянь-кось, опять вперед полез. Неймется парню. Жадный до боя - спасу нет. А так - робкий, тихий, никто и не скажет, что хозяев сын. Девку ни разу не щупал - стесняется. Зато на поле смертном мало кто его переможет. Вот и теперь - рогач один чуть дальше, чем надо, из строя высунулся, шею толстую, всю в складках зеленой, жиром лоснящейся шкуры открыл - а копье Армиола тут как тут. Аккурат в яремную вену, так что кровь черным фонтаном брызнула. Смерть чуя, взревел рогач, вперед дуром посунулся - ну и получил тотчас. Секиры Армиол мечет, что твоя вышивальщица узор на ткань бросает. Тут ведь силы особой не надо, для секиры-то; главное - закрутить как следует. Лезвие у нее скруглено, так что она не просто рубит, а скорее даже режет, ну, как сабля хорошая...

Алорт, старший, на правом крыле тоже не отстает. Рванулся вперед было один хоботяра, из тех, что посмелей, до человечины самый жадный - справа у него броненосец клыки скалит, слева у него брюхоед зенки, мраком налитые, вылупил, между лап у него пара ногогрызов, а сверху, на спине, костоглот примостился - атака честь по чести. Молодой конь одного из мужиков замешкался что-то, и твари уже рядом. Заржал конь, дико заржал - понял, что наделал, хозяина в самые лапы к Костлявой привез - и хвостом ударил. Аккурат хоботяре по глазу. Лопнула жуткая гляделка, хоботяра взвыл - и хоботом своим цап коня! Хорошо, успел тот всадника сбросить... Но, как ни крути - строй нарушился. Пришлось Алорту собой прореху затыкать...

Алорт коня на дыбы - и копьем хоботяре во второй глаз! А секирой, что на ремне - броненосцу в рыло! А конь его, Жардан именем - тот костоглота, вперед метнувшегося, на рог грудной поймал. Хоботяра ослепший ударил лапами - древко копейное, ровно лучинка, переломилось. Броненосец зарычал, захрипел, забулькал - рыло у него раскроенное, там, где пасть была, сплошная рана зияет - поднатужился, поднапружился, и вторую пасть выдвинул. Правда, уже меньше прежней. Но тут мужики Алортова десятка навалились, взяли тварь на копья. Ногогрыза одного Жардан затоптал, второй сам убег. Брюхоед, правда, остался - прет и прет себе. У них, брюхоедов, известное дело, рассудительности меньше, чем у моли. Только и умеют, что вперед ползти да жрать все, что по пути попадется...

Ну, когда он один остался, тут ему конец и пришел, брюхоеду этому. Два копья в шею вогнали, да и Алорт секирой добавил. Хоботяра же с буркалами выбитыми назад повернул - хоботяры, они сообразительные...

На первый взгляд покажется, брате, что с Ордой драться - ума большого не надо. И зачем Защитники, мол, коли сами тварей накрошили немеряно? Так-то оно так, да на деле совсем не так. Тем и страшна Орда, что можешь ты свалить этих броненосцев и одного, и двух, и трех - а из леса к твоему хутору будут все новые и новые ползти. Так и возле нивенского хутора обернулось...

Пять десятков всадников Аргниста оказались вытеснены в чистое поле. Кольцо вокруг них стремительно сжималось. Из крутящихся снежных вихрей, словно чудовищный ночной кошмар, одна за одной возникали все новые и новые шеренги тварей Орды. Большинство ковыляло мимо - к горящему с одной стороны хутору Нивена. Несколько мгновений - и Аргнист велел перестроиться, заняв круговую оборону. Продержаться совсем немного... Харлаг, Дромар, Эргаст - вот-вот подоспеть должны. И тогда...

Не получаются, брате, против той Орды лихие верховые атаки. Как бы быстро ни мчался ты по полю - Орда тебя все равно остановит. Она ведь потерь не считает. Ей все равно, сколько тварей сегодня ляжет - завтра из лесов новые выползут. Упрешься рано или поздно в осклизлый барьер копьями твоими пропоротых туш - и остановишься. А Орде только того и надо. С боков да со спины нападать - на это ее твари известные мастера.

Первым подоспел Харлаг. У него хутор большой, восемь десятков в седло садятся. Он, хоть королевским воином никогда и не был, Аргнистовы наставления слушал внимательно - и ударил как подобает. В спину тем, что лезли на кольцо всадников старого сотника.

Плотный клин конных копейщиков смял, раздавил и разбросал в разные стороны накатившую было волну чудовищ. Смял, оставив на своем пути лишь истоптанный, залитый дымящейся кровью и заваленный изрубленными, исколотыми тушами снег. Широкоплечий бородач с окладистой бородой мало что не до пояса приветственно махнул рукой старому сотнику.

- Хо, Аргнист! Красный Огонь увидел? Я вот тоже, как заметил - сразу сюда. Что здесь деется-то, а? Защитники где? Куда ударим?

- Защитников не видать, - старый сотник едва мог перекричать вой и свист непрекращающейся бури. - Ударим к воротам. Я там уж был - вынесли... Если Орду от стен не отбросим - Нивену каюк.

- Да неужто он обоих Защитников потерял? - подивился Харлаг, поглаживая бороду. - Отродясь такого не припомню!

- Я тоже, однако ж не видел их никого. Все, брате, пошли, веди своих!

Теперь в клине шло тринадцать десятков тяжеловооруженных всадников. Харлаговы заорали, требуя их вперед пустить - мы, дескать, свежее. Ударили. Второй раз разбросали сонмище тварей перед собой, второй раз выстелили снега черным ковром, второй раз вломились в ворота - и вовремя.

Потому что жуки-стеноломы уже прошибли железными лбами своими два широких пролома во внутренних стенах, стали видны вскрытые внутренности хутора. По обледенелым бревнам вверх ползли ногогрызы, костоглоты и прочая мелкота; за ними скапливались броненосцы, а поверх их широких щитов готовилась к решительному натиску кавалерия рогачей. Хоботяры не показывались - верно, атаковали хутор с противоположной стороны. Это у них в обычае, даже можно сказать - в крови: всегда только с двух сторон бить.

Всадники по пять-шесть разом протискивались в ворота. Орда уже выстроила обычный оборонительный порядок; основой его, становым хребтом стояли рогачи, наклонив лобастые головы с длинными заостренными рогами. Рога эти не простые - каждый может удлиняться и укорачиваться - ну, ровно человек копьем бьет. Правда, пока это у них ее чуть медленнее выходит, чем у человека - и в том спасение наше, брате!

Внешний частокол хутора все еще горел, из защиты превратившись теперь в помеху - из-за него всадники не могли развернуться. Но - делать нечего. Придется и на рога идти.

- На хар-га брать придется, - рявкнул Харлаг. - Эй, копья ать!..

В высоком и узком окне стены хутора мелькнула еле заметная во мраке фигурка - девчушка с факелом. Простоволосая, в одной меховой выворотке, высунулась по пояс и заголосила:

- Сосе-еди! Спаса-ай-те! Орда ужо внутри-и-и!...

Слова ее превратились в истошный визг. Факел зашатался, на мгновение стало видно мохнатое щупальце, ухватившее девчонку поперек талии, затем утробное урчание, треск, снова дикий визг - и глухое ритмичное уханье. Хоботяра дорвался. Девчонку снасиловать - для этих тварей первое удовольствие - сильнее даже, чем пожрать. И вся снасть мужская у них для этого имеется.

Тут-то, брате, кровь в голову и бросается. Тут-то, брате, в глаза-то и темнеет. Тут-то, брате, душу и скручивает так, что уже ни рогов, ни клыков не замечаешь. И, ярость твою чувствуя, кони тоже ярятся. На рогачей идут, словно на костоглотов каких-нибудь.

- Режь!!! - взревел Харлаг, да так, что даже ордынские твари опешили - отшатнулись. Хуторяне бросились вперед - не думая больше о собственных жизнях. А такое редко бывает. Кони и рогачи с броненосцами и брюхоедами сшиблись грудь в грудь; на утоптанном снегу внутреннего хуторского двора лапы стали не нужны, и скакуны обратили их в копыта - острые убийственные копыта, смертоносней лосиных. Локран, конь Аргниста, вонзил грудной рог в горло рогачу; вонзил, выдернул, вновь вонзил... Аргнист метнувшийся навстречу рог отвел щитом и - рогатиной твари в глаз, да так, чтобы рожон острие из затылка бы выставил... Под ноги Локрану пара костоглотов бросилась - одного конь копытом размозжил, другого мечом зарубил сам сотник, с седла перевесившись.

И - сломали, смяли плотный ордынский строй хуторяне! Грудь в грудь ударили, кровью своей снег окропили - но прорвались. И, хотя взяли рогачи кое-кого - и людей, и коней - поздно уже оказалось. Кто впереди оказался, тот тварям Орды в спину ударил. Погуляли рогатины да секиры по чешуйчатым спинам, посносили мечи уродливых голов всласть! И кони не отставали. Костяными жалами своими куда как лихо панцири броненосцев вскрывали...

Разделившись на два потока, всадники огибали хутор по периметру, рубя и пронзая копьями все, что могли. Защитников по-прежнему видно не было, а вот проломов и пробоин в стенах хутора обнаружилось предостаточно. И внутрь уже про рвалось немало тварей Орды.

Горящий частокол с треском рушился, к небу взлетали фонтаны янтарных брызг, тотчас же уносимых ветром в глухую и морозную ночь. Снег истаивал, исчезая под натиском щедро разлитой по нему горячей крови. Дымящиеся внутренности волочились за умирающими тварями Орды, стонавших в предсмертной агонии совершенно неотличимо от людей...

Аргнист повернул своих. Примерно три десятка воинов, спешившись, ринулись внутрь самих хуторских строений. Полы скользки от пролитой и успевшей замерзнуть крови. Мертвая туша рогача... разрубленный молодецким ударом надвое броненосец. Три или четыре костогрыза с размозженными ударами молота черепами... а вот и их победитель - кузнец Маргат, добрый кузнец, с наполовину выпотрошенным животом лежит, раскинув руки, рядом - пудовая кувалда... Дальше, дальше, дальше... брюхогрыз, в спине - сразу три копья... женщина средних лет, лицо снесено начисто, рядом с секирой в черепе главопасть...

А вот и они - живые. Шевелящаяся, визжащая, вопящая стена схватки. Узкие коридоры, где едва размахнешься мечом, залитые кровью уже не только полы, но и стены, и потолки... Нивенские еще держатся. С трудом, но ничего - мы-то уже здесь, брате!..

И, с налету, с размаху, от всей души, всей силой ярящей тебя ненависти - копьем в бугристый затылок рогача, или в уязвимое надхвостье броненосца, или в бок брюхоеду - куда угодно, лишь бы побольше черной крови! Твари дергаются и бьются, а ты перешагиваешь через них и вновь замахиваешься, и вновь бьешь, платя тварям Властелина Темного в такие мгновенья за все. За убогую, унылую, безрадостную жизнь, в постоянном унизительном страхе, за похищенных и сожранных детишек, за оскверненных девушек, за разоренные родовые гнезда, за смерти... за все. Ты платишь по высшему счету.

Вмиг искрошив со спины тех тварей, что напирали на нивенских домочадцев, воины Харлага и Аргниста бросились искать самого хозяина. Потому что Защитников нет... и каким бы невероятным это не представлялось, похоже, они оба погибли... а это значит, что Нивену теперь решать - драться ли его хутору дальше (а без Защитников он не продержится и одной ночи. Соседей каждый раз Красным Огнем звать не станешь) или же сказать - все. Уходим.

А тем временем на улице продолжался бой. Орда не признает поражений. Ее невозможно победить - только отбросить на какое-то время. Она все равно вернется. Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра - но все равно вернется.

Командовал Алорт, старший сын Аргниста. Ему повиновались и воины-родовичи, и приведенные Харлагом бойцы. Едва ли Нивен рискнет остаться в этих развалинах, а это значит - нужно расчистить дорогу отхода, когда повезут на санях уцелевшее добро, детей, баб, стариков...

Дромар и Эргаст подоспели вовремя. У них отряды всего по три десятка, но в таком бою каждое копье - на вес золота, как у гномов говаривается. Опытные воины, новоприбывшие сразу смекнули, в чем дело, ударив по Орде с тыла и расчищая самый естественный и короткий путь отхода - дорогу на хутор Аргниста.

Аргнисту повезло. Он добрался до Нивена быстрее, чем трое шустрых ногогрызов в компании с броненосцем и главопастью. Главопасть, самую опасную из всех, рубанул секирой (копье давно сломалось в схватке), броненосцу вогнал меч под складку панциря, ногогрызов же одного за другим прикончил сам Нивен.

- Уф, сосед, ну задал ж ты нам работенки, - Аргнист снял шлем, утирая мокрый лоб. - Защитники-то где?

- Нету их больше, Аргнист, - Нивен хлюпал носом, слова вырывались сдавленные и неразборчивые. - Нету, понимаешь? Обоих. Полегли вмиг. - Он плакал, не стыдясь.

Лицо у Нивена красное, обветренное, морщинистое, а вот бороденкой он не вышел - реденькая она у него, словно у песчаного гнома. Глаза глубоко посаженные, хитрые; и шрамов на лице куда меньше, чем у Аргниста.

- Полегли вмиг? - поражается Аргнист, вновь надевая железный колпак. - Да как же такое может быть?..

- Может, сосед, может, - Нивен усмехается криво, мертво, - новая напасть подвалила. Сперва решили - рогачи; ан нет! руки у них человечьи и силы необычайной. Защитники все равно с ними покончили... но и сами не выжили!..

- Плохо дело, - медленно произнес старый сотник.

Дело Нивена и впрямь обстояло - хуже не придумаешь. Бросай теперь насиженное место, уводи народ, проси соседей ближних да дальних приютить, не дать сгинуть несчастным... И сам себе теплый угол ищи, чтобы не под елью сдохнуть... Хотя многие именно это и предпочитали, не снеся позора.

Потому что места у чужих очагов так просто не достаются. Твоих хуторян разбросает по всей округе - туда две семьи, туда три - больше уже не соберешь. Войдут в новые кланы, им присягнут на верность... И - займутся самой грязной и черной работой, какая только есть на хуторах, сменив своих предшественников... Так что гальюнщику Фрафту недолго отхожие места драить. Другие желающие найдутся. Потому как в Лесном Пределе зимой ты или на хуторе кроешься, или, извини, воронов собой кормишь - если, конечно, волки раньше не доберутся.

Знает все это Нивен, и потому, хоть бой и выигран, хоть Орда и отброшена - Арталег подоспел с донесением - плачет он, слез не утирая. Нищим сидельцем быть ему теперь и кто знает, останется ли с тобой хоть кто-то, окромя жены...

Аргнист молчит. Говорить сейчас нельзя. Такое горе словами не лечится.

- Созывай своих, - говорит наконец старый сотник. - Всем по домам пора. Неровен час, сам знаешь...

- Погоди, Аргнист... - глаза у Нивена сейчас совершенно бешеные, ровно у того, кому на смертном поле сейчас в погибельную атаку идти. - Погоди, сосед! Об одном тебя молю - дай мне до завтра время. Подумать, покумекать, с молодцами моими потолковать. А завтра, ежели что...

- Ты что же, завтра снова Красный Огонь зажжешь? - нахмурился Аргнист. - Снова соседей собирать будешь? Смотри, сосед, расплатиться не сможешь! А без моих да харлаговых парней как ты через леса пройдешь?!

- Сосед... - глаза у Нивена кровью налиты, чувствуется - на все человек сейчас пойдет. - Сосед, богами Новыми, нас хранящими, Хедином Всесвященным да Ракотом Милостивцем, тебя заклинаю - дай мне до завтра срок и обещая, что, если позову, на помощь придешь! Невмочь мне в приживалы идти! Лучше уж самому на рогача с голыми руками выйти! Повремени! Дай отсрочку! Быть может, придумаем мы, как без Защитников держаться! Бьем же ведь Орду мы в поле, верхами! Сам ты и бьешь! Так неужто не в силах мы крепкое место одни отстоять?!..

Видать, человек от горя в уме повредился - такое несет. Аргнист только головой покачал.

- О бабах да о детишках подумай, Нивен, - жестко говорит старый сотник. - Не о себе сейчас помысли - о других! Гордость свою смири! Не расплачивайся за нее чужими жизнями! Ребятишек бы пожалел!

- Отказываешься... - шипит Нивен, сжимая кулачищи - а они у него что твои кувалды. - Ну, давай, давай, Аргнист, сын Гортора! То я тебе еще попомню. Попомню, слышишь?!

Старый сотник только плюнул с досады.

- Видать, сосед, ты и впрямь ума последнего лишился. Делай, как знаешь. А я пошел. Сожрут тебя за завтрашний день - на себя самого пеняй.

Аргнист повернулся - и прочь. Арталег - за ним.

- Отче, дозволь спросить?

- Давай, спрашивай, - ворчит Аргнист, немилосердно кусая вислый ус.

- Отче, а зачем ты Нивена отговаривал? Пусть бы рискнул. Что, трудно было б нам лишний раз до его хутора сгонять? Вон, сегодня - потерь нет, только Капроду шею поранило. А так, глядишь, Нивен попробовал бы, а мы потом у него, коли что получится, так переняли бы. А прикончили бы его твари - что ж, значит, на то Хедина высокая воля...

- Да ты что, ягоды волчьей объелся, что ли? - в ярости поворачивается к сыну Аргнист. - В уме ли ты, сыне?! Хутор народа полон! Баб пять десятков! Малолетки, груднички... всех их Орде на прокорм?!

Арталег аж попятился - не ожидал от отца такого. И чего это старому в голову ударило? Какое ему, Арталегу, дело до нивенских? Да пусть они все в распыл пойдут, сытью ордынской сделаются! Главное - чтобы свой хутор жил. И это главное. Арталег плечами повел - однако же отцу перечить не решился. Голову склонил, руками развел - виноват, мол, по неразумию ляпнул...

Отец и сын вышли из наполовину сожженного, наполовину размеченного хутора на дворе. Все были при деле. И аргнистовы, и харлаговы, и дромаровы с эргастовыми потрошили туши чудовищ. От нее, Орды распроклятой, тоже порой прибыток случается. Печень рогача - отличное целебное средство, и от живота помогает, и при ранах гниющих. Клыки хоботяры, ежели их истереть и с медом липовым пить - при лихорадке первое дело. Ногогрыза панцирь измельченный, с мелко рубленным легким броненосца вареный, очень хорош, когда с юга Черное Поветрие приходит. За это снадобье в лихие годы, когда болезнь эта по Северному Хьерварду гуляла, громадные деньги платились. У Аргниста еще с тех времен увесистый мешок королевских грифонов остался...

Что там за шум?.. А, ну так и есть - аргнистовы с дромаровыми двух ногогрызов и броненосца не поделили. Аргнистовы шумят - мы, мол, тут раньше всех были, пока вы там еще баб своих по лавкам мяли, а дромаровы доказывают, мол, наш наконечник в туше застрял... Ну, с Дромаром-то мы управимся. Пусть доволен будет, что вообще к дележке допустили...

Аргнист подошел, пару раз рявкнул, и дромаровы, хвосты поджав, восвояси подались. А нивенских как не было, так и нет; ужели ж Нивен и впрямь решил здесь оставаться?!..

Вот и разделку закончили, вот и трофеи в седельные сумы упрятали - трогаться пора, а старый сотник все медлил. Не по-людски это - добрых полторы сотни народа на верную смерть бросить. Сейчас, сейчас полезут воющие бабы с ребятней, мужики пожитки на волокуши грузить начнут - и тронется хутор.

Подошли Харлаг, Дромар и Эргаст.

- Чего они мешкают-то? - прогудел Харлаг. - Мне еще обратно путь неблизкий. Дромар, ты скольких возьмешь?

- Да десятка полтора, больше не смогу, - покачал головой тот.

- Эй, соседушки мои милые, слушайте!

Нивен стоял на остатках наполовину разнесенного рогачами крыльца. Ни по виду, ни по осанке его нельзя было сказать, что человек этот собрался умирать. Держался он прямо, говорил гордо - ровно Нивен прежний, первый богач в округе.

- Спасибо вам за помощь, соседи. Что с нас положено, заплатим. Хотите золотом, альбо работой - как скажете. Но по хуторам иным мы разбегаться не станем! Тут останемся. Попробуем без Защитников сдюжить. А коли не сдюжим - все лучше, чем чужое дерьмо грести.

- От те на, - пробормотал Харлаг, сдвигая шлем и всей пятерней яростно скребя затылок. - Да не хлопнуло ли тебя по головушке чем, Нивен?

- Спасибо, Харлаг, сосед дорогой, что о здоровье моем так заботишься - нет, не хлопнуло. И не один я - все мои так думают. Ну, давайте, говорите, кому что от нас надобно!..

Хозяева хуторов переглянулись. Видно, плохо дело. Порченным Нивен сделался. Тут уже никто, кроме колдуна хорошего, не поможет, да и где его, колдуна этого, сыскать-то? Травницы в каждом хуторе есть, да только здесь они не помогут.

Харлаг первым опомнился. Вздохнул, плечами пожал...

- Я грифонами возьму.

- И я, и я тоже, - Эргаст с Дромаром вторят.

Понятно, почему. Завтра накроет Орда нивенский хутор, без Защитников оставшийся - с кого тогда работу положенную требовать? Разве что с рогачей... Золото - оно надежней.

Плюнул Аргнист, рукой махнул - и тоже свою долю тяжелыми кругляшами взял. Нивен, конечно, все понял, усмехнулся - но ничего не сказал.

Все, дела закончили, разговоры разводить не стали. В седла - да по домам. Ветер начал понемногу утихать, тучи разошлись. Над черной иззубренной стеной недальнего леса поднялась луна, стало чуть лучше дорогу видно. Аргнист сел в седло, устало махнул рукой - и ничуть не поредевшие отряд тронулся в путь. На сердце у старого сотника было черным-черно - народ последнего ума лишился... помирать все вздумали... ну, не станет завтра нивенского хутора - кому от этого лучше?..

И вроде бы бой удачно кончился - убитых нет, один Капрод раненый. Редко такое удается, чтобы ни одной бабе по возвращении отряда выть по покойнику не пришлось, радоваться бы старому сотнику - а ему впору к Болотным Ворожеям идти, душу закладывать - чтобы от лютой печали - тоски бы избавили. Черная ночь на сердце, ровно камень неподъемный. И ничем уже этому не поможешь - терпи, сотник!

За помыслами невеселыми и не заметил, как отряд до родного хутора довел. За ворота въехал, поводья мальчишке кинул - все! Пропади оно все пропадом! Теперь первое дело - в баню. А потом к Деере на подушку. Или... кого из молодых бабенок сперва позвать? Деера, она по женской болести теперь только постель греть и может, но что мужику без бабы никак - это она понимает. Да ей и говорить ничего не надо, сама кого ни есть приведет...

С этими мыслями Аргнист и ступил на крыльцо.

Нивен сдержал слово. Весь его народ остался на хуторе - полусгоревшем, с пробитыми во многих местах стенами, но все-таки решившем жить наперекор всему. У них больше не было Защитников. И некому было молиться, чтобы прислали бы новых. Боги Равновесия, Хедин и Ракот, давали каждому хутору только один шанс. Не смог, не сумел - уступи место другим, которые выживут. Род человеческий в Хьерварде должен рассчитывать только на себя, но не на вечное заступничество Благих Богов.

Нивен остался. День за днем его домочадцы, точно трудолюбивые муравьи, валили деревья, на прирученных лосях перевозя их к хутору, ладя новый частокол и заделывая бреши в стенах. Аргнист не утерпел-таки, послал к соседу Армиола.

- Трудятся, отче, - доложил сын, вернувшись. - Меня там не больно-то привечали, больше со стороны смотрел.

- Что, даже обогреться не позвали? - возмутилась Деера.

- Позвали, мамо, позвали, как же не позвать, но смотрели при этом... ну, ровно я сам из этой Орды буду...

- И Феета? - проницательно спросила мать. Сын потупил голову, промолчав.

- Понятно, - кашлянув, Аргнист спешил заговорить о другом. - А с Ордой у них как? Следов много?

- Следов-то много, но все больше краем леса, а вблизи от хутора - ни одного не видел, - ответил Армиол. - Кого ни спрошу - "все спокойно" отвечают. Но, отче... похоже, они там все решили к Хедину вместе отправиться. В горницах по углам я горпес видел. Похоже, они решили пал пустить - ежели Орда ворвется. Чтоб и себя... и ее, значит...

- Ракот Милостивец, страх-то какой! - Деера прижала ладонь к щеке.

Однако тема эта занимала умы Аргниста и его домочадцев не слишком долго. Орда словно с цепи сорвалась. После неудачи у нивенского хутора она последовательно атаковала сперва Харлага, а потом и самого Аргниста.

Вьюжной и студеной ночью, точь-в-точь такой же, как и та, когда Нивен зажег Красный Огонь, твари пожаловали в гости к старому сотнику.

И вновь большая горница, куда сбились все от мала до велика, спасаясь от проклятого одиночества да мыслей черных. Вновь дикий вой ветра за окнами, по ночному времени наглухо закрытыми толстыми ставнями (на Юге такая ставня запросто бы за тюремную прочную дверь сошла бы), вновь летят подхваченные ураганом, снежные хлопья - к утру, глядишь, так занесет что от хутора одна только крыша видна и будет.

И все-же внутри тихо было, тепло и мирно. Такие ночи здесь - обычное дело. Саата, Арталегова благоверная, сидит пригорюнившись - муженек в сенях толстуху Мииту зажал, даже здесь слышно, как они там стонут и возятся. Народ безмолвствует - привыкли. На хуторе и не такого насмотришься.

Защитник у самой печи пристроился, лапами своими, щупальцами да тушей почти все свободное место занял. Глаза прикрыл. Но - тревожен. Кисточки на ушах подрагивают - значит, Орда близко кружит. Брат его, что в свою очередь хутор дозором обходит, буде что случится, вмиг сигнал подаст.

И - подал. Встрепенулся Защитник разом и вот уже не томно развалившаяся туша возле печи, ровно кот сытый, а клубок мускулов, готовый к бою.

Дверь поспешно растворили, Аргнист вскочил на ноги.

- Оружайсь!

Защитник, конечно, защитником, но ему и помочь не мешает.

Хватая факелы, мужики бросились вон из горницы. Дети не вопят - раз и навсегда приучены. Бабы мешки с горпесом из подполья потащили - если до стен Орда дорвется.

Алорт выскочил на обжигающий ночной холод. Когда Орда нападала на хутора, коней не выводили - из-за стен отбиваться проще. Защитники вокруг внешнего частокола обходят, ты следи, чтобы никто внутрь бы не перемахнул. Огонь пали, смолу кипящую лей, стрелы пускай - а в рукопашную не лезь. Это - Защитниково дело. Пока не припрет, из-за тына не высовывайся. Поначалу, говорят, Орда защитников частенько из хуторов в поле выманивала ложными отступлениями. Теперь глупцы-то перевелись. Всех тварей все равно не истребить; их сколько ни руби, меньше не становится. Так что отбились, от жилья отогнали - и ладно. Большего никому не добиться.

А возле частокола от тварей уже и снега не видно! И идут-то как плотно, к голове голова, к боку бок; впереди, как водится, стеноломы с хоботярами, за ними - броненосцы с брюхоедами, главопасти отдельно, а в тылу мелочь зубастая - ногогрызы с костоглотами. Рогачей что-то не видно, похоже, в резерве остались (во всем хуторе, кроме Аргниста и его сыновей никто и слова-то такого мудреного - "резерв" - не знает).

- Становись, становись, стрелы доставай, шевелись, ноздряки недоношенные! - подгонял Алорт нерасторопных. Ему, как старшему, самое трудное место досталось - возле главных ворот. Арталег справа командует, Армиол - слева. Отец же - с боевым запасом. Его дело самое важное - определить, когда и кому помощь подать. Тут ведь как: слишком поспешишь - к решительному моменту штурма без свежих воинов останешься, промедлишь - помощь твоя ничего уже не сделает.

А вдоль внешней стороны частокола неспешно шел Защитник. Шел, оставляя позади груды растерзанных, разорванных на куски трупов. Тварей Орды душили длинные щупальца, кромсали страшные клешни (Аргнист как-то проверил - двойную кольчугу Защитник этими клешнями раскусил играючи), топтали мощные лапы, рвали выпущенные когти и шпоры, перекусывала надвое усеянная зубами пасть. Защитники были намного сильнее любого из чудовищ Орды; верно, Черному Властелину не под силу оказалось создать нечто подобное. Правда, возле нивенского хутора какие-то новые твари появились - те, что сумели с Защитниками справиться - но здесь Алорт в рядах атакующих чудовищ ничего нового пока не увидел.

Обычный штурм, рядовая вещь... Руки действуют сами, почти без вмешательства разума. Вот сплотившаяся вокруг одного из хоботяр плотная кучка тварей обошла с тыла Защитника и ринулась к частоколу. Так... Хоботяра, броненосцы - трое, брюхоеды - пять, главопастей десяток... И целый шлейф мелкоты вроде костоглотов в темноте теряется.

Ну, брате, дружно! Хоботяру - стрелами! В глаза метьте! В горло! Эх, мех у него, гада, толстый - не всякая стрела глубоко в шкуру вопьется. Броненосцев подступивших - копьями! Так, стеноломы за дело взялись - смолу лейте! Да шевелись же, если наутро зарю увидеть хочешь!

Алорт ловко метнул вниз секиру - и тотчас же вздернул за ремень ее обратно - уже окровавленную. Самый шустрый из брюхоедов, решивший поучаствовать в обрушении частокола, лишился головы за подобную глупость. На десяток жуков-стеноломов, уже было построивших свой живой таран сверху опрокинули целый котел кипящей смолы. Хоботяра, весь стрелами утыканный, ровно еж, закинул было наверх морду, щупальцем своим потянутся - взяли в топоры. Хобот у этой твари считай что в кольчужном доспехе, человеческой руке его не перерубить - но поранить можно. Отбросили тварь. Факелами подпалили, смолой обожгли - отдернулся. А тут как раз и Защитник подоспел...

Хоботяры - иных соперников у Защитника в Орде нет. Только эти твари и могут с ним потягаться один на один. Пару броненосцев шестиног прикончил мимоходом, даже не взглянув; брюхоеды кинулись было врассыпную - он их щупальцами достал. Хоботяра же зашипел, что твой кот рассерженный, но деваться уже некуда - Защитник его к частоколу прижал.

Взвыла мелкая ордынская шушера, собой жертвуя, под ноги Защитнику бросилась; хоботяра хоботом своим прямо в глаз Защитнику выстрелил - быстро, точно из лука. Шестиног уклонился, но чуть медленнее, чем нужно было - сине-розовое щупальце все же мазнуло его по верхней губе и там тотчас же закровянилась рваная рана. Ответный выпад Защитника - клешня рванула плоть чудовища у самого основания хобота. Черная кровь брызнула фонтаном - перебита была одна из главных жил. Отменный удар. Второго не потребуется - тварь сама истечет кровью. Прыжок, удар всеми шестью лапами хоботяре в грудь - и чудовище валится на снег, булькая, хрипя, и захлебываясь. Уцелевшие броненосцы и брюхоеды рассыпались кто-куда. Стеноломов еще раз смолой окатили - и все. Больше у частокола никого. А за Защитником - полоса трупов, еще дергаются конечности, щелкают жвалы, скребут когти, но из страшных ран фонтанами хлестала кровь, а вместе с нею тела страшилищ стремительно покидала и жизнь.

Бой возле ворот стих.

Армиолу же пришлось тяжелее - на его участке в атаку пошли рогачи, вместе с пятком хоботяр втянули в драку Защитника - а твари помельче и еще с полдюжины хоботяр бросились к частоколу. Схватка завязалась нешуточная; вскоре отвратительный хобот загреб одного из воинов и, сдавив, тотчас же разорвал тело пополам.

В дело пришлось вступить Аргнисту. Хоботяр отогнали, мелочь - пере били; а тут и Защитник подоспел.

К утру Орда уползла обратно в лес, как всегда, не признав себя побежденной. Туши разделывали при первых рассветных лучах низкого и слабого зимнего солнышка. Торопись, брате - студеные дни коротки, а в лес недальний можешь ты выходить только до темноты. Пока солнце не сядет, самые крупные и опасные твари не показываются, а уж от мелких сумей сам отбиться.

Так начался новый день, и от предшествовавших он отличался только тем, что после полудня хоронили Вартага, молодого парня, разорванного сегодня ночью хоботярой. Бабы повыли, попричитали по погибшему - но не слишком долго. Время дневное дорого.