Всезнание, всеведение - мало в каких других словах, если вдуматься, таится такая тяжелая, свинцовая безысходность. Все знать, все понимать - и отчетливо осознавать, что ничего изменить невозможно...

Попытки "подправить" русло истории и связанные с этим парадоксы давно стали общим местом в фантастике, повествующей о путешествиях во времени. Сколько изящных гипотез и теорий возникло на этой благодатной почве! Предвидение будущего не дает даже той хрупкой надежды, что заставляла героев "хроноопер" бросаться на мечи солдат Александра или под пули "шмайсеров". Все давным-давно подсчитано, измерено, взвешено. Свободы воли не существует, возможность выбора - иллюзия, право на самоопределение - болезненный бред или безответственная выдумка. Шаг вправо или влево даже не карается расстрелом - он попросту невозможен. Все равно, что пытаться бежать из тюрьмы собственной кожи.

Выхода нет. Совсем.

Наверное, каждый, кто задумывался о природе предвидения, очень скоро приходил к схожим выводам. Можно вспомнить Стругацких ("Я всегда знал, что плохо быть обреченным, например, на казнь или слепоту. Но быть обреченным даже на любовь самой славной девушки в мире, на интереснейшее кругосветное путешествие и на поездку в Китежград тоже, оказывается, может быть крайне неприятно"), можно вспомнить "Сорняк времени" Нормана Спинрада...

Герой романа Филипа Дика "Мир, который построил Джонс", вошедшего в авторский сборник "Нечто подобное", не обладает всеведением. Он всего лишь видит на год вперед свое собственное будущее. Но и этого вполне хватает, чтобы свести человека с ума. Если бы не обреченность, с которой Джонс строит Великую Империю Человечества, империю, которой неминуемо предстоит рухнуть, его болезнь можно было бы назвать мессианским комплексом. Подарить людям мечту, которой заведомо не суждено сбыться - его цель. Безусловно, Джонс - тиран. Но, многократно пережив, прочувствовав момент своей смерти и последующий распад сознания, новоявленный диктатор авансом расплачивается за все свои преступления и грехи. Что такое казнь для самого жестокого и кровавого убийцы?

Несколько минут запредельной боли, яркая вспышка - и темнота. Но когда все это растянуто на целый год... Можно ли придумать более страшную участь, чем точное, в подробностях, знание момента и обстоятельств своей смерти - при полной невозможности что-либо изменить?

Возможно, сам сюжет романа не слишком оригинален, но автору удалось совершенно мастерски передать психологию провидца, показать, как ЭТО выглядит изнутри. Впрочем, при более пристальном рассмотрении выясняется, что сюжет не так уж и банален: зона предвидения Джонса жестко локализована во времени, и от этого грядущие события зачастую ошибочно толкуются даже им самим. И все это медленно, но неотвратимо сводит с ума вполне порядочного, неплохого в общем-то человека, превращая его в идола, живой фетиш, в знамя для миллионов и миллионов идеалистов и недоумков, антропоцентристов и борцов за принципиально иное будущее. Для всех тех, кто сам с готовностью бросается в расставленные невольным обманщиком сети...

Итак, сумасшествие или самообман - судьба предлагает прорицателю не слишком щедрый выбор. Но многие из тех, кто хотел бы хоть на секунду, хоть одним глазком заглянуть в грядущее, в То, Что Будет, готовы заплатить даже эту цену.

Только вот стоит ли оно того, право слово?

Василий Владимирский