Ариадна Громова и Рафаил Нудельман пришли к нам из "золотых шестидесятых" и уже тем самым заслуживают самого пристального внимания. Что бы ни говорили сегодня сами шестидесятники, что бы ни утверждала нынешняя пропаганда, на наше представление об этом отрезке отечественной истории сформировалось под влиянием совсем других вещей: отечественные кинохроники, фильмов типа "Девяти дней одного года" или "Заставы Ильича" и - далеко не в последнюю очередь - книг. Хороших и добрых книг талантливых и полных оптимизма авторов. Хотя роман "В Институте Времени идет расследование" был опубликован в начале семидесятых, для меня он остается все же чем-то большим, чем одним из классических произведений советской "твердой" НФ. Ощущение константности мира, прочности и неколебимости основ, несмотря на головокружительные трюки, которые проделывают герои романа со временем и причинно-следственными связями - вот, пожалуй, то главное, что роднит эту книгу с лучшими произведениями предыдущего десятилетия. Несмотря на довольно редкий в отечественной литературы тех лет жанр "фантастического детектива", к которому обратились авторы, роман Громовой и Нудельмана (кстати, самое крупное прозаическое произведение Рафаила Ильича) помогает нам,изверившимся, из конца девяностых, когда, кажется, уже окончательно потеряно всякое представление о положительном идеале, заглянуть в светлый и теплый мир шестидесятых, мир, где самый отталкивающий персонаж -великовозрастный балбес-кадровик, - если и способен на мелкие пакости, то только от излишнего усердия, где нет места бессмысленной и беспощадной "обыденной" смерти, мелкой повседневной жестокости, подлости, безразличию к чужой боли... "Мир, в котором я дома". И пускай на самом деле шестидесятые годы были совсем не такими, какими они видятся сегодня нам, пускай не так далек уже был тот час, когда затравленный Рафаил Нудельман покинет границы своей социалистической родины, а Ариадна Громова практически перестанет писать - ностальгия по несбывшемуся неистребима. И кто знает, быть может когда-нибудь именно она подтолкнет людей из поколения восьмидесятых-девяностых-двухтысячных к воссозданию лучших черт тех, придуманных шестидесятых? В конце концов, кто сказал, что ностальгия -- не созидательное чувство?

Василий Владимирский